I'm a five-pound rent boy, mr. Darcy.
Она говорит: "Быть влюбленным - это значит добровольно обречь себя ждать смсок, рыдать по несколько дней в неделю исключительно из-за того, что она была невнимательна и не оценила твои усилия повесить гирлянду. Это научиться печь морковные пироги, потому что она вегетарианка, это купить себе две симкарты: одну специально для того, чтобы звонить ей в другой город. Быть влюбленным и любить - это значит расстаться, а потом понять, что без нее еще хуже, чем с ней; менять работу, менять место жительства, менять партнеров, менять телефоны, прическу, одежду, начать и бросить курить - пытаться всеми доступными способами заполнить пустоту и понимать, что ее ничем нельзя заполнить".
Любить - это граничит с болезнью. Любить - это лететь через восемьсот километров, в предпоследний день сдавать отчеты, чтобы попасть в проект и увидеть ее, увидеть ее, увидеть и дотронуться до нее; приехать в город, в котором она была какое-то время и собирать остаточные доказательства ее присутствия, чтобы потом лежать и, любуясь потолком, составлять эти бессмысленные сценарии: ты забираешь ее из этого города, из другого города, из дома на побережье, где она живет с мужем - это все неважно, ты забираешь ее. И она слишком крепко держит тебя за руку, и за одну эту секунду, когда она хмурится и сплетает ваши пальцы, ты понимаешь, что она ждала, пока ты вернешься; что, может, она полюбила эти красные клетчатые занавески и запах сырости исключительно потому, что знала: ты вернешься, ты обязательно вернешься, потому что ты слишком сильно ее любишь и с каждым днем тебе становится только хуже.
Она говорит: "Иногда мне кажется, что вся моя дальнейшая жизнь - это пересказ уже случившегося. Я любила ее так, что для другой любви ни сил, ни желания. Мучительный поиск ее черт в других людях, это загадывание: если новой девушке нравится Моррисси, значит, мы сойдемся. Но новой девушке никогда не нравится Морриси. Бессмысленно..." - она обводит рукой помещение и закрывает глаза. "Это все так бессмысленно. Я смотрю на других людей и понимаю, что они встречаются друг с другом не потому, что они испытывают в этом потребность, а потому, что не хотят быть одинокими. И я не хочу быть одинокой. Любви не будет еще долгое время, и ты знаешь это, и все равно заполняешь жизнь дурацкими интрижками, чтобы не чувствовать: ты одна, и теперь это будет длиться практически вечно".
Теперь ты знаешь, что нужно было ответить не так и сказать не то. Нужно было поступить не так и сделать по-другому. И от этого нет никакого проку, потому что эти феноменальные знания пригодятся тебе только в случаях беспредельной тоски и грусти по тому, как другой человек придавал осмысленности твоей жизни, а все остальное время ты будешь жить с непреходящим ощущением, что ты вел себя как кретин и травмировал того, что был ближе всех. Многие называют это взрослением, но я склонен полагать, что это разочарование в себе.
Ты не должен был делать этого, не должен был делать того; лучшее, что ты вообще мог совершить, - никогда не встречаться с ней и не знакомиться, потому что теперь ты можешь сочинять восхитительные истории, в которых она злится и кричит: "Ты разрушаешь мою жизнь!" - и это вполне оправданный упрек (хуже всего то, что любой упрек в твой адрес, - это оправданный упрек). Никто не знает, что такое держать тебя за руку и одновременно жалеть и мечтать ударить тебя. Никто не знает, что такое любить и ненавидеть тебя в одну и ту же секунду. Никто не знает, и ты надеешься, что вскоре об этом забудет и она.
Ты всем рассказываешь, что жизнь продолжается и вроде как веришь в это и сам, а потом она говорит: "Если бы у меня была возможность вернуться в тот день, когда я влюбилась в нее, я бы подошла и попросила ее уйти с места встречи, удалить мой номер и никогда не вспоминать о моем существовании". Тебе плохо не от того, что ты испытываешь сейчас (в общих чертах, ты не испытываешь ничего), тебе плохо от того, что ты все еще помнишь, как она пахнет и как именно она зачесывает волосы, и в чем она спит, тебе плохо от того, что когда-то тебе было хорошо, а сейчас - нет.
"И теперь это будет длиться практически вечно".
Любить - это граничит с болезнью. Любить - это лететь через восемьсот километров, в предпоследний день сдавать отчеты, чтобы попасть в проект и увидеть ее, увидеть ее, увидеть и дотронуться до нее; приехать в город, в котором она была какое-то время и собирать остаточные доказательства ее присутствия, чтобы потом лежать и, любуясь потолком, составлять эти бессмысленные сценарии: ты забираешь ее из этого города, из другого города, из дома на побережье, где она живет с мужем - это все неважно, ты забираешь ее. И она слишком крепко держит тебя за руку, и за одну эту секунду, когда она хмурится и сплетает ваши пальцы, ты понимаешь, что она ждала, пока ты вернешься; что, может, она полюбила эти красные клетчатые занавески и запах сырости исключительно потому, что знала: ты вернешься, ты обязательно вернешься, потому что ты слишком сильно ее любишь и с каждым днем тебе становится только хуже.
Она говорит: "Иногда мне кажется, что вся моя дальнейшая жизнь - это пересказ уже случившегося. Я любила ее так, что для другой любви ни сил, ни желания. Мучительный поиск ее черт в других людях, это загадывание: если новой девушке нравится Моррисси, значит, мы сойдемся. Но новой девушке никогда не нравится Морриси. Бессмысленно..." - она обводит рукой помещение и закрывает глаза. "Это все так бессмысленно. Я смотрю на других людей и понимаю, что они встречаются друг с другом не потому, что они испытывают в этом потребность, а потому, что не хотят быть одинокими. И я не хочу быть одинокой. Любви не будет еще долгое время, и ты знаешь это, и все равно заполняешь жизнь дурацкими интрижками, чтобы не чувствовать: ты одна, и теперь это будет длиться практически вечно".
Теперь ты знаешь, что нужно было ответить не так и сказать не то. Нужно было поступить не так и сделать по-другому. И от этого нет никакого проку, потому что эти феноменальные знания пригодятся тебе только в случаях беспредельной тоски и грусти по тому, как другой человек придавал осмысленности твоей жизни, а все остальное время ты будешь жить с непреходящим ощущением, что ты вел себя как кретин и травмировал того, что был ближе всех. Многие называют это взрослением, но я склонен полагать, что это разочарование в себе.
Ты не должен был делать этого, не должен был делать того; лучшее, что ты вообще мог совершить, - никогда не встречаться с ней и не знакомиться, потому что теперь ты можешь сочинять восхитительные истории, в которых она злится и кричит: "Ты разрушаешь мою жизнь!" - и это вполне оправданный упрек (хуже всего то, что любой упрек в твой адрес, - это оправданный упрек). Никто не знает, что такое держать тебя за руку и одновременно жалеть и мечтать ударить тебя. Никто не знает, что такое любить и ненавидеть тебя в одну и ту же секунду. Никто не знает, и ты надеешься, что вскоре об этом забудет и она.
Ты всем рассказываешь, что жизнь продолжается и вроде как веришь в это и сам, а потом она говорит: "Если бы у меня была возможность вернуться в тот день, когда я влюбилась в нее, я бы подошла и попросила ее уйти с места встречи, удалить мой номер и никогда не вспоминать о моем существовании". Тебе плохо не от того, что ты испытываешь сейчас (в общих чертах, ты не испытываешь ничего), тебе плохо от того, что ты все еще помнишь, как она пахнет и как именно она зачесывает волосы, и в чем она спит, тебе плохо от того, что когда-то тебе было хорошо, а сейчас - нет.
"И теперь это будет длиться практически вечно".
-
-
30.12.2013 в 04:22"Если бы у меня была возможность вернуться в тот день, когда я влюбилась в нее, я бы подошла и попросила ее уйти с места встречи, удалить мой номер и никогда не вспоминать о моем существовании". и далее до конца.
вы прелестны. попадание в САМУЮ точку.
на фразах про "любить" вдруг увидела себя в последний год, при чём именно со стороны и с таким тихим откровением - "то есть то, чем я занимаюсь - это вот оно и есть? Любить?". понятно, что да, но само ощущение, что приходит при прочтении, отлично.
читать дальше
-
-
31.12.2013 в 02:34Очень приятно, что вам нравятся тексты, я тут даже нашел в себе силы писать их не в дневник, а творить, понимаете ли, ШЕДЕУРЫ, надеюсь, что их когда-нибудь увидит не только моя собака.
И еще раз спасибо.
Ну и еще разок.
Правда. Было очень приятно.