I'm a five-pound rent boy, mr. Darcy.
Мало того, что мои ассоциативные ряды ходят по пизде, так еще и моя американистика оставляет желать исповеди и прощения.
хх
Церковь покосилась вправо, словно неведомая сила тянула ее к земле; поблеклые доски скрипели под белыми башмачками Мэри-Энн, которая с силой нажимала на ступеньку и привставала на носок, увеличивая давление. Мэри-Энн вслушивалась в этот протяжный скрип, отдающийся гулом в лесу, и, замерев, ждала того момента, когда высокие сосны жалобно стонали в ответ. «Такая маленькая», - шептал кто-то за плечом Мэри-Энн, но она только выше поднималась по ступенькам. Скок-скок-скок – доски проседают под Мэри-Энн, и она улыбается этому незначительному подтверждению: она здесь. Она здесь. Натянутая, долгая нота воя несмазанной двери – Мэри-Энн заходит в главный зал, и девочка ее возраста, комкая в ладони ленточку, завистливо говорит: «Посмотри, сколько цветов».
Мэри-Энн любила лилии; густой, плотный запах, который растекался внутри легких, заполнял рот, словно она наедалась сладкого варенья. Мэри-Энн любила останавливаться около зеркала и прижимать лилии к лицу, любуясь тем, как цветы целовали ее кожу.
«Посмотри, сколько цветов», - повторила девочка рядом, и Мэри-Энн сделала шаг вперед.
Мэри-Энн всегда мечтала иметь комнату, убранную лилиями. Маленькую комнатку, где бы она могла читать книги под одеялом с фонарем, пить теплое молоко с печеньем и мечтать о том, как она вырастет и засадит лилиями сад своего дома.
«Посмотри, сколько цветов».
Посмотри, Мэри-Энн, как тебе идут эти лилии.
хх
Церковь покосилась вправо, словно неведомая сила тянула ее к земле; поблеклые доски скрипели под белыми башмачками Мэри-Энн, которая с силой нажимала на ступеньку и привставала на носок, увеличивая давление. Мэри-Энн вслушивалась в этот протяжный скрип, отдающийся гулом в лесу, и, замерев, ждала того момента, когда высокие сосны жалобно стонали в ответ. «Такая маленькая», - шептал кто-то за плечом Мэри-Энн, но она только выше поднималась по ступенькам. Скок-скок-скок – доски проседают под Мэри-Энн, и она улыбается этому незначительному подтверждению: она здесь. Она здесь. Натянутая, долгая нота воя несмазанной двери – Мэри-Энн заходит в главный зал, и девочка ее возраста, комкая в ладони ленточку, завистливо говорит: «Посмотри, сколько цветов».
Мэри-Энн любила лилии; густой, плотный запах, который растекался внутри легких, заполнял рот, словно она наедалась сладкого варенья. Мэри-Энн любила останавливаться около зеркала и прижимать лилии к лицу, любуясь тем, как цветы целовали ее кожу.
«Посмотри, сколько цветов», - повторила девочка рядом, и Мэри-Энн сделала шаг вперед.
Мэри-Энн всегда мечтала иметь комнату, убранную лилиями. Маленькую комнатку, где бы она могла читать книги под одеялом с фонарем, пить теплое молоко с печеньем и мечтать о том, как она вырастет и засадит лилиями сад своего дома.
«Посмотри, сколько цветов».
Посмотри, Мэри-Энн, как тебе идут эти лилии.