I'm a five-pound rent boy, mr. Darcy.
Для Кая.
Тут 10 страниц секса в разных вариациях: от комфортных отношений Уилсона/Паркера до стремноты Паркер/Томпсон, - берегите себя.
Название: Teenage rage
Автор: Entony Lashden
Бета: Hideaki
Фэндом: Dedapool x Amazin Spiderman
Персонажи: Дэдпул/Человек-паук, Питер Паркер/Флэш Томпсон
Рейтинг: NC-17
Жанры: ПВП
Размер: мини
Статус: закончен
Предупреждения: ООС!: dark!Parker, sugardaddy!Deadpool, victim!Thompson. AU: Паркер получает суперспособности еще в старшей школе, ER!Wilson/Parker. Насилие, нонкон, !threesome
Саммари: ах, эта сладкая пора старшей школы!.. Тебе 16, ты встречаешься с наемником и трахаешь своих одноклассников - замечательно, не так ли?
Паркер-деточка натягивает бельишко на свою бледную худую задницу со следами от укуса около копчика, Паркер перерывает свои блядские вещички, разбросанные по всей комнате, надеясь найти хоть что-нибудь, не заляпанное спермой. Паркер-деточка поднимается на носочки и старается бесшумно выйти в коридор, безголовое создание, по пути роняющее вешалку и переходящее на сдавленное «Твою мать, твою мать».
О, конечно, он наступает на ключи, валяющиеся на полу, – результат его кретинского бессознательного желания заполнить всю квартиру своим барахлом, чтобы чувствовать себя на своей территории и не краснеть, звоня в дверь; конечно, он ударяется головой о полку, конечно, этот восхитительный ловкий мальчик, который по ночам умудряется прогибаться в дугу и будить соседей своими томными порнографическими стонами, оступается и, поскользнувшись на своей сраной сумке, грохается на пол. И да, он обиженно хнычет, словно Вселенная не распознала в нем великолепного Питера Паркера; и да, он жалобно скулит: «Уэйд», и тогда приходится открыть глаза, тогда приходится оторваться от мягкой теплой подушки, тогда приходится вылазить из-под одеяла…
- Что, Паркер, день еще не начался, а ты уже по уши в дерьме? Ждешь, пока папочка тебя подотрет и отправит в большой мир, да? – Уилсон зевает и, разминая затекшие мышцы, потягивается.
Питер любит проебываться: он любит опаздывать на экзамены, забывать пленку в проявителе, стирать вместе белые и черные вещи – и неудивительно, что сейчас он проебывает шансы стать известным в широких кругах гомосексуалистов и не достает камеру, когда Уэйд почесывает живот и каким-то деланно пренебрежительным движением проводит ладонью по стоящему члену. У Паркера много проблем с его подростковым глубоким внутренним миром, но нет проблем с концентрацией внимания: он смотрит, как пальцы обводят головку и надавливают на член сбоку, прижимая взбухшую вену.
Утро. Многие ненавидят утро, но Паркер, в целом, ничего не имеет против утра.
- Отъебись, - сводит брови к переносице и приподнимает верхнюю губу: скалится, сученыш, - но подставляется под протянутую ладонь. Да, так лучше. Послушный Паркер, которому перебирают волосы и почесывают шею, а он довольно щурится и прижимается лбом к бедру, - это уже напоминает отлично начинающийся вторник. Не вторник, во время которого Уилсон убил семьдесят человек, потому что погода подкачала, да и кофе был паршивым, а вторник, который начался с быстрого секса перед школой и закончился долгим сексом после школы.
- А что это ты так рано встал, дорогой? – Уэйд закрывает рот рукой и выдает протяжный сонный хрип «больше-никакого-секса-после-четырех-утра». – Разве тебе не нужно высыпаться, чтобы беречь свою молодую нежную кожу, Питер?
- Я предпочитаю более радикальные методики ухода за своей внешностью, - ухмылка – Паркер облизывает губы и оставляет влажный поцелуй на бедре Уэйда. – Говорят, что сперму можно использовать в качестве средства от морщин.
- Это тебе на уроках в школе рассказывают, деточка? Может, мне стоит поговорить с твоим преподавателем и вместо этих уроков эстетики поставить что-нибудь вроде религиоведения?.. Я опасаюсь, что такими темпами на Страшном суде ты предложишь отсосать каждому из присутствующих за место в раю… - отличная подколка, Уэйд, только почему ты закрываешь глаза и подаешься бедрами вперед?
Паркер фыркает, Паркер переворачивается на полу и встает перед Уилсоном на колени: Питера забавляет, как дергается член, когда он выдыхает на него и прикасается губами к уздечке.
- Ты просто хочешь посмотреть на меня в рясе.
- Я бы с удовольствием посмотрел на тебя без рясы: одежда – это не твое, поверь мне на слово. На твоем месте я бы уже давно перестал ею пользоваться, Питер-детка, - Уэйд кладет ладонь на его затылок и, упершись лопатками в стену, шире расставляет ноги. Ладонь обхватывает член около мошонки, и Уилсон, давя смешок, проводит головкой по губам Паркера.
- Великая сила, Питер…
- Господи, да пошел ты нахуй.
Питер-детка…
Питер, который не умеет варить кофе, но делает отличный минет. Питер, который не спит до четырех ночи, а потом стекает на пол в половине седьмого утра и щурится на солнце. Питер, который высовывает кончик языка изо рта, когда завязывает шнурки или растягивает себя, лежа перед теликом, по которому идет «Американ некст топ-модел». Питер, который лезет руками, перепачканными в смазке, в банку с печеньем и садится голой жопой на стеклянный стол. Питер: спутанные волосы, ободранные ладони, двенадцать засосов по всему телу. Питер: костюмчик из спандекса, несделанные лабораторные по биологии, сто спасенных человек за последние три месяца.
Питер-я-люблю-фистинг-но-сначала-досмотрим-фильм, Питер-давай-по-быстрому-в-ванной-а-потом-в-прихожей-на-кухне-и-в-спальне, Питер, награжденный за самый сексуальный шепот «Возьми меня», Питер, обладатель премии «Лучшая задница» - Питер, который вот уже полгода просыпается в квартире Уэйда и все никак не может съебаться отсюда.
Паркер:
- разбрасывает шмотки по дому («Я надену на тебя чепчик горничной и отлуплю полотенцем!» - «Тебе лишь бы найти повод для того, чтобы реализовать свои извращенные фантазии»);
- оставляет рюкзак на столе («Я засуну его тебе в задницу». – «Я смогу привыкнуть к бесформенному куску склизкого дерьма в своей жопе: в ней ведь уже побывал твой член»);
- забывает вымыть посуду («Я заставлю вылизать тебя эту тарелку!» - «Я могу вылизать кое-что другое»);
- не выносит мусор («Я устрою показательную порку на глазах у изумленного города!» - «Я вышлю тетушке приглашение: вам давно надо было познакомиться!»)
- мастурбирует в душе и забывает смыть разводы («Питер, еб твою мать!» - «Ты злишься из-за того, что я кончаю без твоего разрешения?» - «Я не злюсь, я нахуй в бешенстве, щенок!»)
Паркер – типичный шестнадцатилетний подросток, уверенный в собственной безнаказанности и всесильности, который любит, когда его целуют под ухом и обтирают влажными салфетками, чтобы не нужно было тащиться в ванну. Этому Паркеру можно простить буквально все, и не только из-за его дерзости, самодовольства и умения гортанно произносить «Уэйд» так, что Уилсон спускает буквально через две секунды, нет.
Этот Паркер вернется после пяти уроков, уляжется на стол, отодвинет тарелку с любовно приготовленной едой и стянет брюки: налитой член с багровой головкой вымажет живот. И Питер – все эти выпирающие кости девочки-подростка, узкие бедра девственницы, все эти ссадины, синяки, царапины, обкусанные губки и длинные трепещущие ресницы – оторвет от стола поясницу и сладко протянет: «Выеби меня, Уэйд». И Уэйд ответит: «Как хочешь, Питер-детка».
Питер-детка.
Питер, мать его, Паркер.
Уилсон хлопает его щеке и тянет за прядь волос – уже стандартное движение, за которым следует стремительное изменение дислокации: Питер выпутывается из сумки и идет на кухню, пока Уэйд расставляет вещи по местам. Означает это движение смутную необходимость оторваться от Паркера, вспомнить, что ему все еще шестнадцать, как вчера, и все еще шестнадцать, как позавчера, и поэтому совсем не хотелось бы начинать еще одно утро, когда Паркеру по-прежнему шестнадцать, с ебли на полу.
Все-таки мальчику нужно немного романтики.
Питер садится на край стола, и, когда Уэйд хлопает его по коленям, заставляя открыть ноги, довольно вытягивается и обнимает его за шею.
- Ты уже завтракал? – нараспев спрашивает Уилсон и прижимает пальцы к губам Паркера.
- Чем? Окурками и пивом? – пропускает фаланги в рот и пододвигается ближе к Уэйду, стараясь свободной рукой стянуть джинсы. – Или, может, я должен был угоститься мертвой шлюхой под диваном? – Питер чуть прикусывает подушечки пальцев и проводит по ним кончиком языка.
- Она не мертвая. По крайней мере, еще вчера она не была мертвой… - Уэйд приподнимает бровь и помогает стянуть брюки. – Ты, блядь, в школу без трусов собрался?
- У меня растущий организм – ненавижу, когда меня что-то стесняет, - Паркер запрокидывает голову, когда Уэйд разводит его бедра и просовывает руку между ягодиц, смазывая слюной вход.
- Питер-детка, ты только намекни, если тебе нужно, чтобы я клал в твой рюкзачок запасные трусы с супергероями на случай, если ты обделаешься, когда будешь сражаться за справедливость… - палец обводит расслабленный сфинктер и легко проникает внутрь, поглаживая воспаленные края ануса. Очень странная забота со стороны мистера Уилсона, особенно с учетом того, что еще четыре часа назад под покровом ночи он до конца засовывал член внутрь этой задницы и ударял ладонью по ягодицам, слушая, как хрипло стонет Паркер.
- Лучше возьми себе салфеток, на случай, если ты обдрочишь себе руки до крови, глядя на то, как я сражаюсь за справедливость.
- Засранец, - цокает Уэйд и перехватывает его под ягодицами, притягивая к себе. – Что нужно сказать, Паркер?
Питер смеется. Или скалится. Это уж как посмотреть. И отвечает:
- Добро пожаловать домой, мистер Уилсон.
Уэйд мало задумывается о том, что может быть больно: Питер выпускает воздух через зубы, когда член с первого же толчка задевает простату, и приподнимается на руках Уилсона, подставляя ему шею под губы. Так уже лучше: меньше похоже на снафф, больше похоже на секс. Уэйд прижимается носом под ухом и мелко целует в шею, пока, зажмурившись, глубже толкается внутрь.
- Сколько у тебя уроков сегодня? - язык проходит под кадыком, и Уэйд, выпустив зубы, кусает около ключиц.
- Шесть. Поставили еще одну биологию дополнительно, - лучше бы Паркеру поставили дополнительный урок по самоконтролю, ибо куда годится это ерзание по столу, хныкающее мычание и дергание пахом в раскрытую ладонь.
Член медленно выходит и снова плавно проникает внутрь, заставляя Питера прикусить губу и сжать ладонь в кулак.
- Подрочишь мне? – короткий поцелуй в щеку, после которого Паркер прижимается лбом к плечу Уэйда и кусает за бицепс. – Больно. Подрочишь?
Питер умеет просить – Уэйд сам научил его широко открывать рот, оттягивать языком щеку и смотреть взглядом, который они заказали Паркеру на eBay: «Если мой член не окажется в твоей руке через две минуты, я умру от тоски, отчаяния и одиночества в этом чужом мире». Питер умеет просить, а Уэйд умеет выполнять его желания с первого раза.
Уилсон останавливается и, сжав ладонь на покрасневшем члене, растирает пальцами смазку вдоль от конца к мошонке, пока Питер, сипло выдыхая, помогает ему, приподнимаясь и опускаясь. Порнографичный шлепок ягодиц о стол – Уилсон улыбается, проворачивает в кулаке головку и, тесно обхватив член, водит ладонью сверху вниз, пока Паркер не кивает и сам не подается вперед в такт толчкам Уэйда.
- Забрать тебя из школы? - Уилсон размеренно двигает рукой и, уже не стараясь отстраниться, короткими фрикциями заставляет Паркера прижаться и подмахнуть бедрами, чтобы от живота пошла горячая волна.
- Ты готов делать что угодно, лишь бы не заниматься делом? – Питер ухмыляется, тянет Уэйда за волосы и жестко целует его: хриплый выдох в чужой рот, после которого Уэйд приподнимается на носках и дергает рукой.
- Что угодно, лишь бы смотреть, как ты, деточка, открываешь рот, когда кончаешь.
Уэйду нравится, как Паркер сжимает задницу, еще несколько раз конвульсивно подается вперед, прижимая член к простате, и, зажмурившись, хнычет, словно жалуясь на то, что все закончилось.
- Я не открываю рот, - сиплый шепот: они медленно отодвигаются друг от друга, и Питер опускает ноги на пол.
- В душ не пойдешь? – спрашивает Уилсон, глядя на белесые подтеки между его бедер.
- У меня есть дела поважнее, - Паркер вытирает ладонью ногу и кладет измазанную руку на спину Уэйда.
- Оу, мистер Паркер, не забудьте внести меня в свое расписание важных дел где-нибудь между просмотром мультиков и послеобеденным сном в кроватке под одеялом с трансформерами.
- Не знаю, не знаю, мистер Уилсон, - Питер застегивает джинсы с каким-то поразительно самодовольным видом, из-за которого хочется изуродовать его детское личико, и подбирает в коридоре сумку. – Никогда нельзя предугадать, как повернутся обстоятельства. Возможно, в перерыве между мультиками и онанизмом на роботомашин мне придется спасти мир.
Уэйд замирает в трех шагах от него и, сложив руки на груди, прищуривается.
Питер наслаждается видом того, как Уилсон надевает маску, как он застегивает узкий костюм, как засовывает за пояс по несколько пушек и потом подходит к зеркалу, чтобы оценить общий уровень кретизма собственного внешнего вида. Паркер тащится от того, что можно запрыгивать на Уилсона сзади и, сцепив руки под его горлом, прижиматься губами к щеке и тихо, практически неслышно, говорить: «Я бы отымел тебя, Дэдпул», - и потом стопой гладить его пах, наблюдая в зеркале, как приподнимается спандекс. «Кто бы тебе разрешил, Спайди», - отвечает Уилсон, и растягивающаяся ткань скрипит от его улыбки. «Я бы просто не спрашивал…» - от языка Питера остаются блестящие полосы. От языка Питера под тканью горит кожа.
Единственное, что не совсем отвечает вкусам Питера в этих прекрасных ролевых играх, - это возможность того, что в один из разов, когда Нью-Йорку снова будут нужны герои в трико и новая сенсационная история для первых полос, Уилсон окажется на противоположной стороне.
«Меня не так просто убить, Паркер, ты зря надеешься», - сказал Уилсон, придя домой без части ноги и пальцев. Питер готов был согласиться без дальнейших проверок этого тезиса, но Уэйд решил, что лучше один раз показать, чем тысячу раз рассказывать, и выстрелил себе в висок.
«Голова просто раскалывалась». Голова просто раскалывалась – так он объяснил это на следующий день Паркеру, часа два отмывавшему стену от его мозгов, в существовании которых с тех самых пор Питер очень сильно сомневается.
- Не бойся, Питер-детка, на сегодня у меня не запланировано случайное разрушение города. Ты можешь даже не брать в школу свой наряд принцессы справедливости, - Уилсон раскрывает руки, и Питер – какая неожиданность – подходит к нему. – Может быть, сегодня мне даже заплатят, и я смогу повезти тебя в Диснейленд, чтобы ты смог пообщаться с другими принцессами. Тебе, наверное, одиноко в Нью-Йорке: все эти богатые мальчики – Кларк, Тони, Чарльз – не приглашают тебя на свои вечеринки. Какая жалость…
Питер обнимает его за талию и чуть привстает на носках, дотрагиваясь губами до подбородка. Да, давай поедем в Диснейленд и, пока мы будем кататься на каруселях, ты будешь сжимать мой член. Да, пусть дети, сидящие рядом, видят, как ты двигаешь ладонью в моих джинсах и кусаешь меня за щеку, шепча: «Кончи…». Пообещай мне покататься на лошадке, а потом скажи, что ты припас для меня не какую-то подыхающую клячу, а настоящего жеребца, который ждет меня в твоих штанах. Купи мне корону со стразами и розовое платьишко, чтобы у меня появилась стопроцентная гарантия того, чтобы ты оттраханный в голову извращенец.
- Паркер, хватит надеяться избавиться от меня, - говорит Уэйд и почему-то проводит ладонью по отросшим волосам Питера. – Ты так жмешься, словно надеешься, что сегодня меня точно пришьют.
- У тебя снова начались тактильные галлюцинации, - он проводит носом по линии челюсти и прижимается ртом ко рту. – А мне казалось, те таблетки помогли…
- Те таблетки, Паркер, были витаминами, которые предназначались для твоей прыщавой жопы.
- Да нет, другие, которые я подмешивал тебе в еду… - Уилсон хрипло смеется шутке и кладет подбородок на голову Паркера.
- Заберу тебя после школы.
Только тогда Питер делает шаг назад и кивает.
*
Питеру нравится слышать, как скрипят найки, ему нравится чувствать, как после каждого шага он словно отталкивается от асфальта и не нужно никаких суперспособностей, чтобы буквально парить над землей. Воздух наполнен густым запахом реки, сигарет и бензина. Кожа покрывается мурашками от утреннего воздуха, и в животе тянет от предвкушения: семь часов в школе, а потом – горячий душ, горячий кофе, адски горячий Уэйд.
Уэйд, который кинет сумку с деньгами в угол комнаты, стащит с себя дубовый от пота костюм и ляжет в одних трусах на диван смотреть какое-нибудь ток-шоу о вреде насилия на телевидении, а потом похлопает по своему животу – и ровно в ту же секунду Паркер окажется на нем, тыча пальцем в еще не затянувшиеся раны. «Так больно? А так? А так?» - «Больно будет, когда я засуну кляп тебе в рот и займусь с тобой грубый извращенным сексом при помощи своей винтовки».
- …что, Паркер, с ночной смены тащишься?
- Пошел нахуй, - манеры, Питер, манеры. – У тебя какие-то проблемы, Флэш? Отец в очередной раз порол тебя всю ночь, и теперь надо спустить пар? – безусловно, это провокация, только Томпсон не знает слова «провокация». Зато он вполне понимает слова «отец» и «пороть», что, к сожалению, заставляет его подумать, будто подобные грязные инсинуации заслуживают сурового наказания.
- У меня нет никаких проблем, Питер, - улыбается Флэш и заносит руку, - ведь меня не пялит трахнутый на голову извращенец.
- Как? Твой отец наконец избавился от пагубного пристрастия к переодетым мальчикам? – Паркер говорит это зря, так как Флэш решает не поддерживать беседу, а просто с размаха впечатывает кулак в его лицо.
У Питера симпатичное лицо – Уэйд сокрушается каждый раз, когда его разбивают. Как сокрушается... Он говорит: «Когда ты приходишь с таким лицом, мне хочется точно так же разукрасить твою задницу».
Питер не успевает уклониться, хотя паучье чутье еще минуты две назад подсказывало ему, что нарываться на неприятности и хамить Флэшу Томпсону – это отличный способ влипнуть в неприятности.
- Он хотя бы платит тебе, Паркер? На ланчи хватает? – Флэш ударяет под ребра, и Питер, закрывая бок, приседает ниже. Это не похоже на честную драку, потому что Питер не может ответить: Питер не может взять этого ублюдка за ворот его дерьмовой рубашки и закопать в асфальт, Питер не может пустить в его рот паутину и заставить подохнуть от асфиксии, потому что, конечно же, сила рождает ответственность.
«Тебе нужны рамки, Паркер. Либо ты задираешь барышням юбки, выпуская паутину, либо ты спасаешь Нью-Йорк. Разнообразия вариантов здесь нет». Сила рождает нотации от Уэйда Уилсона, человека, который общается с голосами внутри своей головы.
- Интересуешься, чтобы узнать, сколько лет своей поганой жизни тебе копить хотя бы на десять минуток в моей компании, Флэш? Устал дрочить в одиночестве? – еще один удар, теперь уже ногой в живот, и Паркер с хрипом выдыхает, когда Томсон тянет его за майку, отрывая от асфальта.
- Я научу тебя манерам, Паркер.
Какая замечательная постановочная сцена: Флэш ставит Питера на ноги и отряхивает его джинсы, а потом. Да, а потом он плюет Паркеру в лицо.
И уходит.
Уилсон говорит, что безумие – это состояние, когда ты делаешь то, что хочешь, и не задумываешься о последствиях. «Безумие – это свобода», - ухмыляется Дэдпул и выпрыгивает из окна, услышав перестрелку.
*
Если бы у Питера был близкий друг, этот друг бы знал, что Питер Паркер в рот ебал возможность быть супергероем. Он бы отлично проводил время, играя на Плейстейшн и редактируя фотки знаменитостей в Фотошопе, но, к сожалению, вместо этого ему приходится таскать с собой красно-синий костюм и каждый божий день напоминать себе, что смерть дяди Бена требует справедливости для всех, даже для таких пиздоголовых людей, как Флэш.
Питер вынужден прыгать с крыш, ловить преступников, на живую зашивать порезы, обливать водкой швы, а потом тащиться на уроки американской литературы, где чтобы услышать, как другие мальчики в его возрасте ненавидели бейсбол и уезжали во Фриско, чтобы познакомиться там с любовью всей своей жизни.
Паркеру не пришлось уезжать во Фриско – ему пришлось схлопотать две пули (в плечо и ногу), потерять сознание от боли и свалиться с семьдесят второго этажа, чтобы через двенадцать часов очнуться в каком-то грязном клоповнике рядом с человеком, вслух обсуждающим, что делать с «этой сопливой малолеткой. Ты совсем рехнулся? Я просто стараюсь вписаться, блядь, три дня назад мы решили, что иногда нужно помогать людям. Но он не человек! Да, подростки – это не люди, тут я с тобой согласен». Очевидно, аргументы оппонентов были сильнее (как выяснится позже, «у меня просто затекла жопа сидеть там с тобой и ждать, когда ты очухаешься»). Мужчина встал с кровати и ушел, оставив на тумбочке пару сотен баксов. «На такси и баб» - так звучала пояснительная записка.
На этом романтическом моменте можно было бы и остановиться, только по-настоящему они встретились, когда Дэдпул грабил банк, в котором Паркер пытался снять деньги, и случайно прострелил Питеру ладонь. «О блин, парень, у тебя сегодня неудачный день!» - рассмеялся Уилсон и, разнося прикладом стеклянную перегородку между кассирами, предложил Паркеру искупительное свидание.
Питер знал, что это была шутка. Точно так же, как и предложение заняться страстным гомосексуальным сексом на камеру (никакой камеры не было), когда Уэйд, как кретин, слюнявил шею Паркера и хлопал его по колену.
Питер согласился. И в первом, и во втором случае.
«Я пошутил», - Дэдпул остановится и прижал ногой пальцы охранника, который еще не потерял надежды вызвать полицию.
«А я нет».
«Да ты, должно быть, в отчаянии, парень, если соглашаешься на свидания с наемными убийцами».
Они пошли в кино: Питер Паркер, его худи от Pull&Bear и мужик с накачанными икрами в красно-черном костюме. «Попкорна, золотце? Как тебя зовут, кстати?..» - «Питер». – «О, Питер. Питер-детка, так что насчет попкорна? Или начос? Или чимичанги?» - «Чимичанга – это эвфемизм для быстрого перепихона в туалете?» - «Не-а». – «А жаль».
Признаться Уэйду, что он, Питер-я-ненавижу-показуху-Паркер, надевает обтягивающее пидорское трико и выбегает по ночам на улицы, чтобы спасать тупоголовых кретинов и нести справедливость, было более напряженным событием, чем каминг-аут перед тетушкой. Потому что тетушка просто кивнула и сказала, что однажды он встретит хорошенькую девушку и это все пройдет. А Уилсон.
Уилсон заржал, обхватил его поперек живота и сообщил, что давно хотел отжарить какого-нибудь героя, но парень Капитана Америки слишком строг в отношении связей с другими мужчинами. «Парень Кэпа?.. Но, эм…» - «Боже, Питер-детка, если ты считаешь, что во всей этой братии мужчин в спандексе можно набрать хотя бы щепотку гетеросексуальности, ты еще глупее, чем мне казалось».
Они спали на тот момент – три месяца? Три месяца, во время которых Уилсон обзывал Питера жадной до членов потаскушкой и смотрел с ним диснеевские мультфильмы.
Питер боялся возвращаться домой, потому что в кладовке вместе со старыми роликами валялось чувство вины перед тетушкой, которая вздрагивала во сне и иногда звала на помощь человека, давно сроднившегося с землей и не испытывающего желания выходить наружу. И поэтому он предпочитал бродить по Нью-Йорку, а потом как бы случайно оказываться в роскошных апартаментах Дэдпула, где по стенам бегают клопы, а тараканы деликатно отворачиваются, когда ты идешь отлить. И Уилсон почему-то не протестовал. Возможно, потому, что первые несколько недель он страдал от повреждения мозга, но любовь, конечно же, исцелила его.
Паркер до сих пор боится возвращаться домой, и, когда его накрывает особенно тяжелое переживание смерти дяди, он надевает маску и ныряет под одеяло. Медленно гладит плечо Уэйда и вслепую трогает кожу, разрезанную шрамами: «Питер, мать твою, ложись спать,», - Дэдпул хлопает его по руке и, схватив за запястье, перетягивает к себе под живот. И в этом нет ни издевки, ни припизженных насмешек, которыми Уэйд пичкает его круглосуточно, – в этом есть какое-то подозрительное желание просто уложить Паркера спать.
«Сними эту ебанную маску, Питер, кому ты нахер сдался в моей квартире?..» - Уэйд тянет за край тряпки, и Паркер с каким-то истерическим страхом сдавливает его руку и прижимает ладонь к своей грудной клетке. «Паркер, внемли мне: в этой квартире лежит килограмм пять динамита, один гранатомет, семь катан, пара десятков пистолетов, ножей, какая-то ебанная лазерная пушка, чей-то молот и, в конечном итоге, здесь лежу я. Поэтому уйми свою паранойю, дружок, ты заставляешь голоса в моей голове нервничать».
Когда Уэйд хрипло стонет: «Блядь, пожалуйста, просто усни, или я тебя пристрелю», - Питер замирает под его горячим телом, от которого постоянно идет жар инфицированных ран, и накрывает его ладонь своей.
Уилсон не обзывает его сраным пидором. Уилсон не рассказывает историю о том, что рай для педиков – Бродвей, и Паркер промахнулся с местом ночлега. Уилсон молчит.
И слышно только, как переругиваются голоса в его проветриваемой всеми ветрами голове.
Вероятно, именно эти причины, которые Питер Паркер старается не афишировать даже в своем розовом дневничке с оборочками, заставляют его пораньше уйти с биологии. Вероятно также, что Паркер просто жаждет мести, но возможность того, что им руководят более высокие побуждения, исключать нельзя.
Паркер ненавидит футбол и ненавидит Флэша Томпсона (Флэша чуть больше, чем футбол). Паркер ненавидит гнилостный запах юношеского пота, который чуть ли не вцепляется тебе в лицо, когда ты входишь в школьную раздевалку. Паркер ненавидит тупых безголовых качков, ненавидит традицию шлепать друг друга мокрым полотенцем по заднице («Так делают только педики, Питер, поверь мне. Самые пидорские педики на всей земле»), ненавидит нестиранные кроссовки и майки с кромкой соли под мышками.
Паркер ненавидит здесь все.
- Что пришел, Паркер?.. – Флэш весело потирает руки и хлопает в ладони, приглашающе кивая на шкафчик. – Ты ведь мазохист, я угадал? Любишь, когда тебе делают больно? Когда на тебя плюют, м, Паркер? – Флэш выключает душ и упирается плечами в кафель. – Скажи, а твой ебарь, может, на тебя мочится? Или он гадит в специальную тарелку, а ты потом обмазываешься этим говном?
- Флэш, - Паркер не замечает, как у него напрягаются мышцы, и он делает несколько шагов вперед, - а как эти фантазии вообще возникают в твоей голове?.. Расскажи мне, как часто ты дергаешь свои – сколько? – десять сантиметров, обдумывая эпизоды с моим участием?
Томпсон хлопает ладонью по бедру и скалится.
- Знаешь, я каждое утро вижу, как ты ноги свести не можешь – так сильно тебя ебет твой мужик. Вот и думаю: как вышло, что Питер Паркер, который всю свою жизнь был третьесортным дерьмом, вдруг оказался такой отличной шлюхой?
Паркер подходит к душевой, упирается рукой в стену рядом с Флэшем и забывает удивиться тому, что у того стоит, причем стоит так сильно, что от головки члена тянется прозрачная нитка смазки. Чем-то похоже на паутину, - улыбается Паркер.
- А что, если у твоего ебаря отвалится член, пока он будет елозить в твоей жопе? Представляешь, Паркер, что будет, если его гниющий хуй оторвется прямо в тебе?.. Твой мужик так выглядит, как будто его из кусков говна слепили.
Питер отрывается от созерцания бедер Флэша, покрытых мелкой сеткой краснеющих капилляров, и поднимает голову.
Паркер крайне редко вспоминает, что у Уэйда рак кожи. Точнее, он вспоминает об этом исключительно в те моменты, когда замечает Уилсона в ванной, где тут ножом счищает струпья, чтобы на месте корок регенерировали новые гладкие заплаты. Он вспоминает об этом исключительно в те моменты, когда Уилсон, обдирающий свою кожу на протяжении трех или четырех часов, возвращается в кровать и обнимает его со спины.
Питер, конечно, детка, но не такая тупоголовая детка, которая считает, будто Уэйд делает это для того, чтобы ему, Паркеру, звезде папки «Детское порно» на мобильнике Уилсона, не было противно. Вполне вероятно, Уэйду просто нравится дырявить себя ножом и вырезать пораженные коричневые участки распадающейся кожи. У каждого свои кинки.
Во всяком случае, именно это говорит сам себе Паркер, когда прижимается губами к еще теплой от регенерации коже Уилсона и тянется к его рту.
У Флэша, надо признать, был шанс. Забрать свои слова обратно. Сказать, что они вырвались против его воли. Придумать нелепую отговорку и, обвязав полотенце вокруг пояса, пойти переодеваться, напевая Кэти Перри.
Но вместо всего этого он решает улыбнуться и похлопать Питера по щеке.
- Тебе давно пора найти кого-то получше, Паркер.
Великая сила рождает не только ответственность – она рождает еще способность бить людей прямо в живот, ударять по их сраным лицам и, перехватив их за волосы, бить лбом о стену. Великая сила рождает способность вминать других людей в кафельную плитку и запечатывать их руки над головой паутиной.
Великая сила рождает великое множество возможностей для реванша.
- Ты же себя предлагал, Флэш, м? – Паркер ударяет его по ягодице, и на коже моментально вспыхивает алое пятно.
- Что, нахуй, ты творишь?! – в голосе Томпсона – паника; он дергается, стараясь отлипнуть от кафеля, но делает только больнее: член попадает в щель между боком и стеной, и Флэш слишком сильно надавливает на него.
Флэш слишком неловкий, слишком агрессивный, слишком напрашивающийся на то, чтобы кто-то научил его, как правильно вести себя с другими людьми.
Паркер выдавливает на ладонь гель для душа – «пионы и молоко», сообщает этикетка – и просовывает пальцы между плотно сжатых ягодиц Флэша.
- Сейчас я тебя оттрахаю, Флэш, - говорит Паркер и, встряхнув ладонью, расстегивает свои джинсы. – Сначала я разотру твою дырку, и она начнет гореть, потому что, если бы можно было трахаться, пользуясь гелем для душа, никто бы никогда не стал изобретать смазку. Я сделаю это, Флэш, потому что мы с тобой близкие друзья, а меня учили смазывать близких друзей перед тем, как их отыметь, - Питер нависает над Флэшем и, ухватив его за волосы, оттягивает голову назад. – Я уделю твоей подготовке приблизительно сорок секунд, - свободной ладонью Паркер надавливает на задницу и отводит ягодицу в сторону, просовывая палец в анус. На коже расплываются красные полумесяцы от ногтей, и Питер прикусывает Томпсона за шею.
- Ебанный пидор… - шипит Флэш и старается плюнуть в него, только теперь Питер снова ударяет его лбом о стену и смеется, когда Томспон скулит от боли. – Я урою тебя, Паркер, блядь, богом клянусь, я изуродую тебя…
Питер просовывает второй палец через плотно сжатый сфинктер и разводит пальцы, делая ножницы: Флэш скулит от боли, и убедить себя в том, что Паркер сейчас пытается быть справедливым, становится все труднее. Паркер сейчас впервые пробует себя в роли животного, каким Томпсон был последние лет семь, и не чувствует никаких угрызений совести.
Он, надо сказать, не чувствует ничего, кроме желания всадить член в задницу Томпсона.
От пальцев пахнет дерьмом – Питер вытирает ладонь о бедро Флэша, и после прикосновения остается грязно-коричневая полоса. Мерзко, как, впрочем, и происходящее, только это не мешает Питеру зажмуриться и, тесно прижавшись к чужой заднице, направить член.
- Паркер, блядь, Паркер… - Флэш дергается в истерике, и Питер надавливает на его плечи, заставляя успокоиться.
- Ты же этого хотел. Наслаждайся.
Первая секунда – нестерпимая боль от того, что анус слишком сильно сжимается вокруг члена и мышцы болезненно давят на головку; Томпсон хнычет и старается уйти в сторону, но Питер просто делает толчок вперед. А затем еще один. И еще один, после которого Флэш взвывает и царапает ногтями стену.
- Я убью тебя, Паркер, - скулит Томпсон. – Я убью тебя, я заставлю тебя жрать мое дерьмо, Паркер, и ты будешь умолять меня о пощаде…
- Нет, - смешок, после которого Питер приподнимается на носках, изменяя угол, и Флэш неожиданно для себя охает. – Нет, это ты, Флэш, - укус за плечо, - это ты будешь умолять меня.
Становится жарко; когда Паркер перехватывает его рукой через живот и ускоряет темп, вбиваясь внутрь и чувствуя, как под членом ноет чужое нутро, когда Паркер хлопает ладонью по ноге Томпсона и шепчет: «Кто из нас шлюха, Флэш?..» - и в ответ раздается протяжный гортанный стон, когда Паркер застывает внутри и короткими толчками дотрагивается до простаты – да, тогда паучье чутье, или что там от него осталось, сообщает Питеру, что в коридоре слышны шаги.
- Питер, Питер, Питер, - Дэдпул чуть растягивает слоги и останавливается в паре сантиметров от спины Паркера. – Я тебя везде обыскался. И где я нашел тебя?.. – Уилсон спрашивает скорее сам у себя, чем у гулко выдыхающего Питера, который тянет Флэша за бедра и сильнее насаживает его на свой член. – Я нашел тебя в школьной раздевалке. Напомню, что когда я предлагал тебе, - Уэйд прижимается к Паркеру со спины и сцепляет руки на его животе, - ты сказал, что не будешь участвовать в моих эротических фантазиях. Я разочарован, Питер-детка…
Уилсон мягко целует его в край рта и слизывает выступившую каплю пота на виске. Пальцы аккуратно дотрагиваются до соска и сдавливают его через майку – Паркер стонет в ответ и подается назад, ближе к Уэйду, ударяя ладонью по бедру Флэша.
- Почему моя принцесса так сильно злится, что решила выебать кого-то своей волшебной палочкой? – Дэдпул трется щетиной о щеку Паркера и проводит языком по его подбородку. – Что же должен был сказать этот мальчик, Питер, чтобы вывести тебя из себя?.. Может, он оскорбил Америку? Свободу? Независимость? Демократию? – Уилсон наигранно ахает, когда Томпсон хнычет под Паркером и выставляет задницу, чтобы тот прижался сильнее.
Паркер закидывает руку за голову, тянет к себе Уэйда и, подавшись бедрами вперед, смотрит, как Флэш сам двигается на члене.
- Мальчик нанес ущерб твоей самооценке? Обожаемой тетушке Мэй? Сказал, что ты хуевый фотограф? – Паркер открывает рот, и Дэдпул накрывает его своими губами, целуя и продолжая говорить: - Объяснил тебе, что ты окончишь жизнь героиновым наркоманом? Опорочил наши с тобой чистые отношения?.. – Паркер болезненно морщится, когда член начинает распирать от жара, но находит в себе силы кивнуть, чувствуя, как сжимается Томпсон.
Уилсон замолкает, и в воздухе становятся отчетливо слышны влажные шлепки тела о тело.
Усталый выдох – Дэдпул крепче обнимает Паркера и кладет подбородок на его плечо.
- Давай, Питер, кончи в него, - Уэйд целует Паркера в шею и чуть закусывает мочку его уха. – Кончи в него и пойдем уже домой… Блядь, Питер-детка, я так устал за сегодня и хочу свою гребанную мексиканскую еду, сериал и, возможно, тебя, если ты соизволишь вымыться после этого ублюдка. Кто вообще разрешил тебе трахаться с кем попало, Питер? Хватит того, что ты трахаешься со мной и моими личностями… Кончи уже в этого говнюка, - произносит Уэйд и обводит горячим языком ушную раковину, - и пойдем домой.
Домой.
У Паркера темнеет в глазах, и он запрокидывает голову, откидываясь на Уэйда. Еще несколько судорожных толчков, когда задница Томпсона дергается и сжимает в себе член, и Питер удовлетворенно стонет в рот Уилсона, который гладит его по грудной клетке.
Домой.
Домой – это очень хорошее слово.
Одно из лучших.
Тут 10 страниц секса в разных вариациях: от комфортных отношений Уилсона/Паркера до стремноты Паркер/Томпсон, - берегите себя.
Название: Teenage rage
Автор: Entony Lashden
Бета: Hideaki
Фэндом: Dedapool x Amazin Spiderman
Персонажи: Дэдпул/Человек-паук, Питер Паркер/Флэш Томпсон
Рейтинг: NC-17
Жанры: ПВП
Размер: мини
Статус: закончен
Предупреждения: ООС!: dark!Parker, sugardaddy!Deadpool, victim!Thompson. AU: Паркер получает суперспособности еще в старшей школе, ER!Wilson/Parker. Насилие, нонкон, !threesome
Саммари: ах, эта сладкая пора старшей школы!.. Тебе 16, ты встречаешься с наемником и трахаешь своих одноклассников - замечательно, не так ли?
Паркер-деточка натягивает бельишко на свою бледную худую задницу со следами от укуса около копчика, Паркер перерывает свои блядские вещички, разбросанные по всей комнате, надеясь найти хоть что-нибудь, не заляпанное спермой. Паркер-деточка поднимается на носочки и старается бесшумно выйти в коридор, безголовое создание, по пути роняющее вешалку и переходящее на сдавленное «Твою мать, твою мать».
О, конечно, он наступает на ключи, валяющиеся на полу, – результат его кретинского бессознательного желания заполнить всю квартиру своим барахлом, чтобы чувствовать себя на своей территории и не краснеть, звоня в дверь; конечно, он ударяется головой о полку, конечно, этот восхитительный ловкий мальчик, который по ночам умудряется прогибаться в дугу и будить соседей своими томными порнографическими стонами, оступается и, поскользнувшись на своей сраной сумке, грохается на пол. И да, он обиженно хнычет, словно Вселенная не распознала в нем великолепного Питера Паркера; и да, он жалобно скулит: «Уэйд», и тогда приходится открыть глаза, тогда приходится оторваться от мягкой теплой подушки, тогда приходится вылазить из-под одеяла…
- Что, Паркер, день еще не начался, а ты уже по уши в дерьме? Ждешь, пока папочка тебя подотрет и отправит в большой мир, да? – Уилсон зевает и, разминая затекшие мышцы, потягивается.
Питер любит проебываться: он любит опаздывать на экзамены, забывать пленку в проявителе, стирать вместе белые и черные вещи – и неудивительно, что сейчас он проебывает шансы стать известным в широких кругах гомосексуалистов и не достает камеру, когда Уэйд почесывает живот и каким-то деланно пренебрежительным движением проводит ладонью по стоящему члену. У Паркера много проблем с его подростковым глубоким внутренним миром, но нет проблем с концентрацией внимания: он смотрит, как пальцы обводят головку и надавливают на член сбоку, прижимая взбухшую вену.
Утро. Многие ненавидят утро, но Паркер, в целом, ничего не имеет против утра.
- Отъебись, - сводит брови к переносице и приподнимает верхнюю губу: скалится, сученыш, - но подставляется под протянутую ладонь. Да, так лучше. Послушный Паркер, которому перебирают волосы и почесывают шею, а он довольно щурится и прижимается лбом к бедру, - это уже напоминает отлично начинающийся вторник. Не вторник, во время которого Уилсон убил семьдесят человек, потому что погода подкачала, да и кофе был паршивым, а вторник, который начался с быстрого секса перед школой и закончился долгим сексом после школы.
- А что это ты так рано встал, дорогой? – Уэйд закрывает рот рукой и выдает протяжный сонный хрип «больше-никакого-секса-после-четырех-утра». – Разве тебе не нужно высыпаться, чтобы беречь свою молодую нежную кожу, Питер?
- Я предпочитаю более радикальные методики ухода за своей внешностью, - ухмылка – Паркер облизывает губы и оставляет влажный поцелуй на бедре Уэйда. – Говорят, что сперму можно использовать в качестве средства от морщин.
- Это тебе на уроках в школе рассказывают, деточка? Может, мне стоит поговорить с твоим преподавателем и вместо этих уроков эстетики поставить что-нибудь вроде религиоведения?.. Я опасаюсь, что такими темпами на Страшном суде ты предложишь отсосать каждому из присутствующих за место в раю… - отличная подколка, Уэйд, только почему ты закрываешь глаза и подаешься бедрами вперед?
Паркер фыркает, Паркер переворачивается на полу и встает перед Уилсоном на колени: Питера забавляет, как дергается член, когда он выдыхает на него и прикасается губами к уздечке.
- Ты просто хочешь посмотреть на меня в рясе.
- Я бы с удовольствием посмотрел на тебя без рясы: одежда – это не твое, поверь мне на слово. На твоем месте я бы уже давно перестал ею пользоваться, Питер-детка, - Уэйд кладет ладонь на его затылок и, упершись лопатками в стену, шире расставляет ноги. Ладонь обхватывает член около мошонки, и Уилсон, давя смешок, проводит головкой по губам Паркера.
- Великая сила, Питер…
- Господи, да пошел ты нахуй.
Питер-детка…
Питер, который не умеет варить кофе, но делает отличный минет. Питер, который не спит до четырех ночи, а потом стекает на пол в половине седьмого утра и щурится на солнце. Питер, который высовывает кончик языка изо рта, когда завязывает шнурки или растягивает себя, лежа перед теликом, по которому идет «Американ некст топ-модел». Питер, который лезет руками, перепачканными в смазке, в банку с печеньем и садится голой жопой на стеклянный стол. Питер: спутанные волосы, ободранные ладони, двенадцать засосов по всему телу. Питер: костюмчик из спандекса, несделанные лабораторные по биологии, сто спасенных человек за последние три месяца.
Питер-я-люблю-фистинг-но-сначала-досмотрим-фильм, Питер-давай-по-быстрому-в-ванной-а-потом-в-прихожей-на-кухне-и-в-спальне, Питер, награжденный за самый сексуальный шепот «Возьми меня», Питер, обладатель премии «Лучшая задница» - Питер, который вот уже полгода просыпается в квартире Уэйда и все никак не может съебаться отсюда.
Паркер:
- разбрасывает шмотки по дому («Я надену на тебя чепчик горничной и отлуплю полотенцем!» - «Тебе лишь бы найти повод для того, чтобы реализовать свои извращенные фантазии»);
- оставляет рюкзак на столе («Я засуну его тебе в задницу». – «Я смогу привыкнуть к бесформенному куску склизкого дерьма в своей жопе: в ней ведь уже побывал твой член»);
- забывает вымыть посуду («Я заставлю вылизать тебя эту тарелку!» - «Я могу вылизать кое-что другое»);
- не выносит мусор («Я устрою показательную порку на глазах у изумленного города!» - «Я вышлю тетушке приглашение: вам давно надо было познакомиться!»)
- мастурбирует в душе и забывает смыть разводы («Питер, еб твою мать!» - «Ты злишься из-за того, что я кончаю без твоего разрешения?» - «Я не злюсь, я нахуй в бешенстве, щенок!»)
Паркер – типичный шестнадцатилетний подросток, уверенный в собственной безнаказанности и всесильности, который любит, когда его целуют под ухом и обтирают влажными салфетками, чтобы не нужно было тащиться в ванну. Этому Паркеру можно простить буквально все, и не только из-за его дерзости, самодовольства и умения гортанно произносить «Уэйд» так, что Уилсон спускает буквально через две секунды, нет.
Этот Паркер вернется после пяти уроков, уляжется на стол, отодвинет тарелку с любовно приготовленной едой и стянет брюки: налитой член с багровой головкой вымажет живот. И Питер – все эти выпирающие кости девочки-подростка, узкие бедра девственницы, все эти ссадины, синяки, царапины, обкусанные губки и длинные трепещущие ресницы – оторвет от стола поясницу и сладко протянет: «Выеби меня, Уэйд». И Уэйд ответит: «Как хочешь, Питер-детка».
Питер-детка.
Питер, мать его, Паркер.
Уилсон хлопает его щеке и тянет за прядь волос – уже стандартное движение, за которым следует стремительное изменение дислокации: Питер выпутывается из сумки и идет на кухню, пока Уэйд расставляет вещи по местам. Означает это движение смутную необходимость оторваться от Паркера, вспомнить, что ему все еще шестнадцать, как вчера, и все еще шестнадцать, как позавчера, и поэтому совсем не хотелось бы начинать еще одно утро, когда Паркеру по-прежнему шестнадцать, с ебли на полу.
Все-таки мальчику нужно немного романтики.
Питер садится на край стола, и, когда Уэйд хлопает его по коленям, заставляя открыть ноги, довольно вытягивается и обнимает его за шею.
- Ты уже завтракал? – нараспев спрашивает Уилсон и прижимает пальцы к губам Паркера.
- Чем? Окурками и пивом? – пропускает фаланги в рот и пододвигается ближе к Уэйду, стараясь свободной рукой стянуть джинсы. – Или, может, я должен был угоститься мертвой шлюхой под диваном? – Питер чуть прикусывает подушечки пальцев и проводит по ним кончиком языка.
- Она не мертвая. По крайней мере, еще вчера она не была мертвой… - Уэйд приподнимает бровь и помогает стянуть брюки. – Ты, блядь, в школу без трусов собрался?
- У меня растущий организм – ненавижу, когда меня что-то стесняет, - Паркер запрокидывает голову, когда Уэйд разводит его бедра и просовывает руку между ягодиц, смазывая слюной вход.
- Питер-детка, ты только намекни, если тебе нужно, чтобы я клал в твой рюкзачок запасные трусы с супергероями на случай, если ты обделаешься, когда будешь сражаться за справедливость… - палец обводит расслабленный сфинктер и легко проникает внутрь, поглаживая воспаленные края ануса. Очень странная забота со стороны мистера Уилсона, особенно с учетом того, что еще четыре часа назад под покровом ночи он до конца засовывал член внутрь этой задницы и ударял ладонью по ягодицам, слушая, как хрипло стонет Паркер.
- Лучше возьми себе салфеток, на случай, если ты обдрочишь себе руки до крови, глядя на то, как я сражаюсь за справедливость.
- Засранец, - цокает Уэйд и перехватывает его под ягодицами, притягивая к себе. – Что нужно сказать, Паркер?
Питер смеется. Или скалится. Это уж как посмотреть. И отвечает:
- Добро пожаловать домой, мистер Уилсон.
Уэйд мало задумывается о том, что может быть больно: Питер выпускает воздух через зубы, когда член с первого же толчка задевает простату, и приподнимается на руках Уилсона, подставляя ему шею под губы. Так уже лучше: меньше похоже на снафф, больше похоже на секс. Уэйд прижимается носом под ухом и мелко целует в шею, пока, зажмурившись, глубже толкается внутрь.
- Сколько у тебя уроков сегодня? - язык проходит под кадыком, и Уэйд, выпустив зубы, кусает около ключиц.
- Шесть. Поставили еще одну биологию дополнительно, - лучше бы Паркеру поставили дополнительный урок по самоконтролю, ибо куда годится это ерзание по столу, хныкающее мычание и дергание пахом в раскрытую ладонь.
Член медленно выходит и снова плавно проникает внутрь, заставляя Питера прикусить губу и сжать ладонь в кулак.
- Подрочишь мне? – короткий поцелуй в щеку, после которого Паркер прижимается лбом к плечу Уэйда и кусает за бицепс. – Больно. Подрочишь?
Питер умеет просить – Уэйд сам научил его широко открывать рот, оттягивать языком щеку и смотреть взглядом, который они заказали Паркеру на eBay: «Если мой член не окажется в твоей руке через две минуты, я умру от тоски, отчаяния и одиночества в этом чужом мире». Питер умеет просить, а Уэйд умеет выполнять его желания с первого раза.
Уилсон останавливается и, сжав ладонь на покрасневшем члене, растирает пальцами смазку вдоль от конца к мошонке, пока Питер, сипло выдыхая, помогает ему, приподнимаясь и опускаясь. Порнографичный шлепок ягодиц о стол – Уилсон улыбается, проворачивает в кулаке головку и, тесно обхватив член, водит ладонью сверху вниз, пока Паркер не кивает и сам не подается вперед в такт толчкам Уэйда.
- Забрать тебя из школы? - Уилсон размеренно двигает рукой и, уже не стараясь отстраниться, короткими фрикциями заставляет Паркера прижаться и подмахнуть бедрами, чтобы от живота пошла горячая волна.
- Ты готов делать что угодно, лишь бы не заниматься делом? – Питер ухмыляется, тянет Уэйда за волосы и жестко целует его: хриплый выдох в чужой рот, после которого Уэйд приподнимается на носках и дергает рукой.
- Что угодно, лишь бы смотреть, как ты, деточка, открываешь рот, когда кончаешь.
Уэйду нравится, как Паркер сжимает задницу, еще несколько раз конвульсивно подается вперед, прижимая член к простате, и, зажмурившись, хнычет, словно жалуясь на то, что все закончилось.
- Я не открываю рот, - сиплый шепот: они медленно отодвигаются друг от друга, и Питер опускает ноги на пол.
- В душ не пойдешь? – спрашивает Уилсон, глядя на белесые подтеки между его бедер.
- У меня есть дела поважнее, - Паркер вытирает ладонью ногу и кладет измазанную руку на спину Уэйда.
- Оу, мистер Паркер, не забудьте внести меня в свое расписание важных дел где-нибудь между просмотром мультиков и послеобеденным сном в кроватке под одеялом с трансформерами.
- Не знаю, не знаю, мистер Уилсон, - Питер застегивает джинсы с каким-то поразительно самодовольным видом, из-за которого хочется изуродовать его детское личико, и подбирает в коридоре сумку. – Никогда нельзя предугадать, как повернутся обстоятельства. Возможно, в перерыве между мультиками и онанизмом на роботомашин мне придется спасти мир.
Уэйд замирает в трех шагах от него и, сложив руки на груди, прищуривается.
Питер наслаждается видом того, как Уилсон надевает маску, как он застегивает узкий костюм, как засовывает за пояс по несколько пушек и потом подходит к зеркалу, чтобы оценить общий уровень кретизма собственного внешнего вида. Паркер тащится от того, что можно запрыгивать на Уилсона сзади и, сцепив руки под его горлом, прижиматься губами к щеке и тихо, практически неслышно, говорить: «Я бы отымел тебя, Дэдпул», - и потом стопой гладить его пах, наблюдая в зеркале, как приподнимается спандекс. «Кто бы тебе разрешил, Спайди», - отвечает Уилсон, и растягивающаяся ткань скрипит от его улыбки. «Я бы просто не спрашивал…» - от языка Питера остаются блестящие полосы. От языка Питера под тканью горит кожа.
Единственное, что не совсем отвечает вкусам Питера в этих прекрасных ролевых играх, - это возможность того, что в один из разов, когда Нью-Йорку снова будут нужны герои в трико и новая сенсационная история для первых полос, Уилсон окажется на противоположной стороне.
«Меня не так просто убить, Паркер, ты зря надеешься», - сказал Уилсон, придя домой без части ноги и пальцев. Питер готов был согласиться без дальнейших проверок этого тезиса, но Уэйд решил, что лучше один раз показать, чем тысячу раз рассказывать, и выстрелил себе в висок.
«Голова просто раскалывалась». Голова просто раскалывалась – так он объяснил это на следующий день Паркеру, часа два отмывавшему стену от его мозгов, в существовании которых с тех самых пор Питер очень сильно сомневается.
- Не бойся, Питер-детка, на сегодня у меня не запланировано случайное разрушение города. Ты можешь даже не брать в школу свой наряд принцессы справедливости, - Уилсон раскрывает руки, и Питер – какая неожиданность – подходит к нему. – Может быть, сегодня мне даже заплатят, и я смогу повезти тебя в Диснейленд, чтобы ты смог пообщаться с другими принцессами. Тебе, наверное, одиноко в Нью-Йорке: все эти богатые мальчики – Кларк, Тони, Чарльз – не приглашают тебя на свои вечеринки. Какая жалость…
Питер обнимает его за талию и чуть привстает на носках, дотрагиваясь губами до подбородка. Да, давай поедем в Диснейленд и, пока мы будем кататься на каруселях, ты будешь сжимать мой член. Да, пусть дети, сидящие рядом, видят, как ты двигаешь ладонью в моих джинсах и кусаешь меня за щеку, шепча: «Кончи…». Пообещай мне покататься на лошадке, а потом скажи, что ты припас для меня не какую-то подыхающую клячу, а настоящего жеребца, который ждет меня в твоих штанах. Купи мне корону со стразами и розовое платьишко, чтобы у меня появилась стопроцентная гарантия того, чтобы ты оттраханный в голову извращенец.
- Паркер, хватит надеяться избавиться от меня, - говорит Уэйд и почему-то проводит ладонью по отросшим волосам Питера. – Ты так жмешься, словно надеешься, что сегодня меня точно пришьют.
- У тебя снова начались тактильные галлюцинации, - он проводит носом по линии челюсти и прижимается ртом ко рту. – А мне казалось, те таблетки помогли…
- Те таблетки, Паркер, были витаминами, которые предназначались для твоей прыщавой жопы.
- Да нет, другие, которые я подмешивал тебе в еду… - Уилсон хрипло смеется шутке и кладет подбородок на голову Паркера.
- Заберу тебя после школы.
Только тогда Питер делает шаг назад и кивает.
*
Питеру нравится слышать, как скрипят найки, ему нравится чувствать, как после каждого шага он словно отталкивается от асфальта и не нужно никаких суперспособностей, чтобы буквально парить над землей. Воздух наполнен густым запахом реки, сигарет и бензина. Кожа покрывается мурашками от утреннего воздуха, и в животе тянет от предвкушения: семь часов в школе, а потом – горячий душ, горячий кофе, адски горячий Уэйд.
Уэйд, который кинет сумку с деньгами в угол комнаты, стащит с себя дубовый от пота костюм и ляжет в одних трусах на диван смотреть какое-нибудь ток-шоу о вреде насилия на телевидении, а потом похлопает по своему животу – и ровно в ту же секунду Паркер окажется на нем, тыча пальцем в еще не затянувшиеся раны. «Так больно? А так? А так?» - «Больно будет, когда я засуну кляп тебе в рот и займусь с тобой грубый извращенным сексом при помощи своей винтовки».
- …что, Паркер, с ночной смены тащишься?
- Пошел нахуй, - манеры, Питер, манеры. – У тебя какие-то проблемы, Флэш? Отец в очередной раз порол тебя всю ночь, и теперь надо спустить пар? – безусловно, это провокация, только Томпсон не знает слова «провокация». Зато он вполне понимает слова «отец» и «пороть», что, к сожалению, заставляет его подумать, будто подобные грязные инсинуации заслуживают сурового наказания.
- У меня нет никаких проблем, Питер, - улыбается Флэш и заносит руку, - ведь меня не пялит трахнутый на голову извращенец.
- Как? Твой отец наконец избавился от пагубного пристрастия к переодетым мальчикам? – Паркер говорит это зря, так как Флэш решает не поддерживать беседу, а просто с размаха впечатывает кулак в его лицо.
У Питера симпатичное лицо – Уэйд сокрушается каждый раз, когда его разбивают. Как сокрушается... Он говорит: «Когда ты приходишь с таким лицом, мне хочется точно так же разукрасить твою задницу».
Питер не успевает уклониться, хотя паучье чутье еще минуты две назад подсказывало ему, что нарываться на неприятности и хамить Флэшу Томпсону – это отличный способ влипнуть в неприятности.
- Он хотя бы платит тебе, Паркер? На ланчи хватает? – Флэш ударяет под ребра, и Питер, закрывая бок, приседает ниже. Это не похоже на честную драку, потому что Питер не может ответить: Питер не может взять этого ублюдка за ворот его дерьмовой рубашки и закопать в асфальт, Питер не может пустить в его рот паутину и заставить подохнуть от асфиксии, потому что, конечно же, сила рождает ответственность.
«Тебе нужны рамки, Паркер. Либо ты задираешь барышням юбки, выпуская паутину, либо ты спасаешь Нью-Йорк. Разнообразия вариантов здесь нет». Сила рождает нотации от Уэйда Уилсона, человека, который общается с голосами внутри своей головы.
- Интересуешься, чтобы узнать, сколько лет своей поганой жизни тебе копить хотя бы на десять минуток в моей компании, Флэш? Устал дрочить в одиночестве? – еще один удар, теперь уже ногой в живот, и Паркер с хрипом выдыхает, когда Томсон тянет его за майку, отрывая от асфальта.
- Я научу тебя манерам, Паркер.
Какая замечательная постановочная сцена: Флэш ставит Питера на ноги и отряхивает его джинсы, а потом. Да, а потом он плюет Паркеру в лицо.
И уходит.
Уилсон говорит, что безумие – это состояние, когда ты делаешь то, что хочешь, и не задумываешься о последствиях. «Безумие – это свобода», - ухмыляется Дэдпул и выпрыгивает из окна, услышав перестрелку.
*
Если бы у Питера был близкий друг, этот друг бы знал, что Питер Паркер в рот ебал возможность быть супергероем. Он бы отлично проводил время, играя на Плейстейшн и редактируя фотки знаменитостей в Фотошопе, но, к сожалению, вместо этого ему приходится таскать с собой красно-синий костюм и каждый божий день напоминать себе, что смерть дяди Бена требует справедливости для всех, даже для таких пиздоголовых людей, как Флэш.
Питер вынужден прыгать с крыш, ловить преступников, на живую зашивать порезы, обливать водкой швы, а потом тащиться на уроки американской литературы, где чтобы услышать, как другие мальчики в его возрасте ненавидели бейсбол и уезжали во Фриско, чтобы познакомиться там с любовью всей своей жизни.
Паркеру не пришлось уезжать во Фриско – ему пришлось схлопотать две пули (в плечо и ногу), потерять сознание от боли и свалиться с семьдесят второго этажа, чтобы через двенадцать часов очнуться в каком-то грязном клоповнике рядом с человеком, вслух обсуждающим, что делать с «этой сопливой малолеткой. Ты совсем рехнулся? Я просто стараюсь вписаться, блядь, три дня назад мы решили, что иногда нужно помогать людям. Но он не человек! Да, подростки – это не люди, тут я с тобой согласен». Очевидно, аргументы оппонентов были сильнее (как выяснится позже, «у меня просто затекла жопа сидеть там с тобой и ждать, когда ты очухаешься»). Мужчина встал с кровати и ушел, оставив на тумбочке пару сотен баксов. «На такси и баб» - так звучала пояснительная записка.
На этом романтическом моменте можно было бы и остановиться, только по-настоящему они встретились, когда Дэдпул грабил банк, в котором Паркер пытался снять деньги, и случайно прострелил Питеру ладонь. «О блин, парень, у тебя сегодня неудачный день!» - рассмеялся Уилсон и, разнося прикладом стеклянную перегородку между кассирами, предложил Паркеру искупительное свидание.
Питер знал, что это была шутка. Точно так же, как и предложение заняться страстным гомосексуальным сексом на камеру (никакой камеры не было), когда Уэйд, как кретин, слюнявил шею Паркера и хлопал его по колену.
Питер согласился. И в первом, и во втором случае.
«Я пошутил», - Дэдпул остановится и прижал ногой пальцы охранника, который еще не потерял надежды вызвать полицию.
«А я нет».
«Да ты, должно быть, в отчаянии, парень, если соглашаешься на свидания с наемными убийцами».
Они пошли в кино: Питер Паркер, его худи от Pull&Bear и мужик с накачанными икрами в красно-черном костюме. «Попкорна, золотце? Как тебя зовут, кстати?..» - «Питер». – «О, Питер. Питер-детка, так что насчет попкорна? Или начос? Или чимичанги?» - «Чимичанга – это эвфемизм для быстрого перепихона в туалете?» - «Не-а». – «А жаль».
Признаться Уэйду, что он, Питер-я-ненавижу-показуху-Паркер, надевает обтягивающее пидорское трико и выбегает по ночам на улицы, чтобы спасать тупоголовых кретинов и нести справедливость, было более напряженным событием, чем каминг-аут перед тетушкой. Потому что тетушка просто кивнула и сказала, что однажды он встретит хорошенькую девушку и это все пройдет. А Уилсон.
Уилсон заржал, обхватил его поперек живота и сообщил, что давно хотел отжарить какого-нибудь героя, но парень Капитана Америки слишком строг в отношении связей с другими мужчинами. «Парень Кэпа?.. Но, эм…» - «Боже, Питер-детка, если ты считаешь, что во всей этой братии мужчин в спандексе можно набрать хотя бы щепотку гетеросексуальности, ты еще глупее, чем мне казалось».
Они спали на тот момент – три месяца? Три месяца, во время которых Уилсон обзывал Питера жадной до членов потаскушкой и смотрел с ним диснеевские мультфильмы.
Питер боялся возвращаться домой, потому что в кладовке вместе со старыми роликами валялось чувство вины перед тетушкой, которая вздрагивала во сне и иногда звала на помощь человека, давно сроднившегося с землей и не испытывающего желания выходить наружу. И поэтому он предпочитал бродить по Нью-Йорку, а потом как бы случайно оказываться в роскошных апартаментах Дэдпула, где по стенам бегают клопы, а тараканы деликатно отворачиваются, когда ты идешь отлить. И Уилсон почему-то не протестовал. Возможно, потому, что первые несколько недель он страдал от повреждения мозга, но любовь, конечно же, исцелила его.
Паркер до сих пор боится возвращаться домой, и, когда его накрывает особенно тяжелое переживание смерти дяди, он надевает маску и ныряет под одеяло. Медленно гладит плечо Уэйда и вслепую трогает кожу, разрезанную шрамами: «Питер, мать твою, ложись спать,», - Дэдпул хлопает его по руке и, схватив за запястье, перетягивает к себе под живот. И в этом нет ни издевки, ни припизженных насмешек, которыми Уэйд пичкает его круглосуточно, – в этом есть какое-то подозрительное желание просто уложить Паркера спать.
«Сними эту ебанную маску, Питер, кому ты нахер сдался в моей квартире?..» - Уэйд тянет за край тряпки, и Паркер с каким-то истерическим страхом сдавливает его руку и прижимает ладонь к своей грудной клетке. «Паркер, внемли мне: в этой квартире лежит килограмм пять динамита, один гранатомет, семь катан, пара десятков пистолетов, ножей, какая-то ебанная лазерная пушка, чей-то молот и, в конечном итоге, здесь лежу я. Поэтому уйми свою паранойю, дружок, ты заставляешь голоса в моей голове нервничать».
Когда Уэйд хрипло стонет: «Блядь, пожалуйста, просто усни, или я тебя пристрелю», - Питер замирает под его горячим телом, от которого постоянно идет жар инфицированных ран, и накрывает его ладонь своей.
Уилсон не обзывает его сраным пидором. Уилсон не рассказывает историю о том, что рай для педиков – Бродвей, и Паркер промахнулся с местом ночлега. Уилсон молчит.
И слышно только, как переругиваются голоса в его проветриваемой всеми ветрами голове.
Вероятно, именно эти причины, которые Питер Паркер старается не афишировать даже в своем розовом дневничке с оборочками, заставляют его пораньше уйти с биологии. Вероятно также, что Паркер просто жаждет мести, но возможность того, что им руководят более высокие побуждения, исключать нельзя.
Паркер ненавидит футбол и ненавидит Флэша Томпсона (Флэша чуть больше, чем футбол). Паркер ненавидит гнилостный запах юношеского пота, который чуть ли не вцепляется тебе в лицо, когда ты входишь в школьную раздевалку. Паркер ненавидит тупых безголовых качков, ненавидит традицию шлепать друг друга мокрым полотенцем по заднице («Так делают только педики, Питер, поверь мне. Самые пидорские педики на всей земле»), ненавидит нестиранные кроссовки и майки с кромкой соли под мышками.
Паркер ненавидит здесь все.
- Что пришел, Паркер?.. – Флэш весело потирает руки и хлопает в ладони, приглашающе кивая на шкафчик. – Ты ведь мазохист, я угадал? Любишь, когда тебе делают больно? Когда на тебя плюют, м, Паркер? – Флэш выключает душ и упирается плечами в кафель. – Скажи, а твой ебарь, может, на тебя мочится? Или он гадит в специальную тарелку, а ты потом обмазываешься этим говном?
- Флэш, - Паркер не замечает, как у него напрягаются мышцы, и он делает несколько шагов вперед, - а как эти фантазии вообще возникают в твоей голове?.. Расскажи мне, как часто ты дергаешь свои – сколько? – десять сантиметров, обдумывая эпизоды с моим участием?
Томпсон хлопает ладонью по бедру и скалится.
- Знаешь, я каждое утро вижу, как ты ноги свести не можешь – так сильно тебя ебет твой мужик. Вот и думаю: как вышло, что Питер Паркер, который всю свою жизнь был третьесортным дерьмом, вдруг оказался такой отличной шлюхой?
Паркер подходит к душевой, упирается рукой в стену рядом с Флэшем и забывает удивиться тому, что у того стоит, причем стоит так сильно, что от головки члена тянется прозрачная нитка смазки. Чем-то похоже на паутину, - улыбается Паркер.
- А что, если у твоего ебаря отвалится член, пока он будет елозить в твоей жопе? Представляешь, Паркер, что будет, если его гниющий хуй оторвется прямо в тебе?.. Твой мужик так выглядит, как будто его из кусков говна слепили.
Питер отрывается от созерцания бедер Флэша, покрытых мелкой сеткой краснеющих капилляров, и поднимает голову.
Паркер крайне редко вспоминает, что у Уэйда рак кожи. Точнее, он вспоминает об этом исключительно в те моменты, когда замечает Уилсона в ванной, где тут ножом счищает струпья, чтобы на месте корок регенерировали новые гладкие заплаты. Он вспоминает об этом исключительно в те моменты, когда Уилсон, обдирающий свою кожу на протяжении трех или четырех часов, возвращается в кровать и обнимает его со спины.
Питер, конечно, детка, но не такая тупоголовая детка, которая считает, будто Уэйд делает это для того, чтобы ему, Паркеру, звезде папки «Детское порно» на мобильнике Уилсона, не было противно. Вполне вероятно, Уэйду просто нравится дырявить себя ножом и вырезать пораженные коричневые участки распадающейся кожи. У каждого свои кинки.
Во всяком случае, именно это говорит сам себе Паркер, когда прижимается губами к еще теплой от регенерации коже Уилсона и тянется к его рту.
У Флэша, надо признать, был шанс. Забрать свои слова обратно. Сказать, что они вырвались против его воли. Придумать нелепую отговорку и, обвязав полотенце вокруг пояса, пойти переодеваться, напевая Кэти Перри.
Но вместо всего этого он решает улыбнуться и похлопать Питера по щеке.
- Тебе давно пора найти кого-то получше, Паркер.
Великая сила рождает не только ответственность – она рождает еще способность бить людей прямо в живот, ударять по их сраным лицам и, перехватив их за волосы, бить лбом о стену. Великая сила рождает способность вминать других людей в кафельную плитку и запечатывать их руки над головой паутиной.
Великая сила рождает великое множество возможностей для реванша.
- Ты же себя предлагал, Флэш, м? – Паркер ударяет его по ягодице, и на коже моментально вспыхивает алое пятно.
- Что, нахуй, ты творишь?! – в голосе Томпсона – паника; он дергается, стараясь отлипнуть от кафеля, но делает только больнее: член попадает в щель между боком и стеной, и Флэш слишком сильно надавливает на него.
Флэш слишком неловкий, слишком агрессивный, слишком напрашивающийся на то, чтобы кто-то научил его, как правильно вести себя с другими людьми.
Паркер выдавливает на ладонь гель для душа – «пионы и молоко», сообщает этикетка – и просовывает пальцы между плотно сжатых ягодиц Флэша.
- Сейчас я тебя оттрахаю, Флэш, - говорит Паркер и, встряхнув ладонью, расстегивает свои джинсы. – Сначала я разотру твою дырку, и она начнет гореть, потому что, если бы можно было трахаться, пользуясь гелем для душа, никто бы никогда не стал изобретать смазку. Я сделаю это, Флэш, потому что мы с тобой близкие друзья, а меня учили смазывать близких друзей перед тем, как их отыметь, - Питер нависает над Флэшем и, ухватив его за волосы, оттягивает голову назад. – Я уделю твоей подготовке приблизительно сорок секунд, - свободной ладонью Паркер надавливает на задницу и отводит ягодицу в сторону, просовывая палец в анус. На коже расплываются красные полумесяцы от ногтей, и Питер прикусывает Томпсона за шею.
- Ебанный пидор… - шипит Флэш и старается плюнуть в него, только теперь Питер снова ударяет его лбом о стену и смеется, когда Томспон скулит от боли. – Я урою тебя, Паркер, блядь, богом клянусь, я изуродую тебя…
Питер просовывает второй палец через плотно сжатый сфинктер и разводит пальцы, делая ножницы: Флэш скулит от боли, и убедить себя в том, что Паркер сейчас пытается быть справедливым, становится все труднее. Паркер сейчас впервые пробует себя в роли животного, каким Томпсон был последние лет семь, и не чувствует никаких угрызений совести.
Он, надо сказать, не чувствует ничего, кроме желания всадить член в задницу Томпсона.
От пальцев пахнет дерьмом – Питер вытирает ладонь о бедро Флэша, и после прикосновения остается грязно-коричневая полоса. Мерзко, как, впрочем, и происходящее, только это не мешает Питеру зажмуриться и, тесно прижавшись к чужой заднице, направить член.
- Паркер, блядь, Паркер… - Флэш дергается в истерике, и Питер надавливает на его плечи, заставляя успокоиться.
- Ты же этого хотел. Наслаждайся.
Первая секунда – нестерпимая боль от того, что анус слишком сильно сжимается вокруг члена и мышцы болезненно давят на головку; Томпсон хнычет и старается уйти в сторону, но Питер просто делает толчок вперед. А затем еще один. И еще один, после которого Флэш взвывает и царапает ногтями стену.
- Я убью тебя, Паркер, - скулит Томпсон. – Я убью тебя, я заставлю тебя жрать мое дерьмо, Паркер, и ты будешь умолять меня о пощаде…
- Нет, - смешок, после которого Питер приподнимается на носках, изменяя угол, и Флэш неожиданно для себя охает. – Нет, это ты, Флэш, - укус за плечо, - это ты будешь умолять меня.
Становится жарко; когда Паркер перехватывает его рукой через живот и ускоряет темп, вбиваясь внутрь и чувствуя, как под членом ноет чужое нутро, когда Паркер хлопает ладонью по ноге Томпсона и шепчет: «Кто из нас шлюха, Флэш?..» - и в ответ раздается протяжный гортанный стон, когда Паркер застывает внутри и короткими толчками дотрагивается до простаты – да, тогда паучье чутье, или что там от него осталось, сообщает Питеру, что в коридоре слышны шаги.
- Питер, Питер, Питер, - Дэдпул чуть растягивает слоги и останавливается в паре сантиметров от спины Паркера. – Я тебя везде обыскался. И где я нашел тебя?.. – Уилсон спрашивает скорее сам у себя, чем у гулко выдыхающего Питера, который тянет Флэша за бедра и сильнее насаживает его на свой член. – Я нашел тебя в школьной раздевалке. Напомню, что когда я предлагал тебе, - Уэйд прижимается к Паркеру со спины и сцепляет руки на его животе, - ты сказал, что не будешь участвовать в моих эротических фантазиях. Я разочарован, Питер-детка…
Уилсон мягко целует его в край рта и слизывает выступившую каплю пота на виске. Пальцы аккуратно дотрагиваются до соска и сдавливают его через майку – Паркер стонет в ответ и подается назад, ближе к Уэйду, ударяя ладонью по бедру Флэша.
- Почему моя принцесса так сильно злится, что решила выебать кого-то своей волшебной палочкой? – Дэдпул трется щетиной о щеку Паркера и проводит языком по его подбородку. – Что же должен был сказать этот мальчик, Питер, чтобы вывести тебя из себя?.. Может, он оскорбил Америку? Свободу? Независимость? Демократию? – Уилсон наигранно ахает, когда Томпсон хнычет под Паркером и выставляет задницу, чтобы тот прижался сильнее.
Паркер закидывает руку за голову, тянет к себе Уэйда и, подавшись бедрами вперед, смотрит, как Флэш сам двигается на члене.
- Мальчик нанес ущерб твоей самооценке? Обожаемой тетушке Мэй? Сказал, что ты хуевый фотограф? – Паркер открывает рот, и Дэдпул накрывает его своими губами, целуя и продолжая говорить: - Объяснил тебе, что ты окончишь жизнь героиновым наркоманом? Опорочил наши с тобой чистые отношения?.. – Паркер болезненно морщится, когда член начинает распирать от жара, но находит в себе силы кивнуть, чувствуя, как сжимается Томпсон.
Уилсон замолкает, и в воздухе становятся отчетливо слышны влажные шлепки тела о тело.
Усталый выдох – Дэдпул крепче обнимает Паркера и кладет подбородок на его плечо.
- Давай, Питер, кончи в него, - Уэйд целует Паркера в шею и чуть закусывает мочку его уха. – Кончи в него и пойдем уже домой… Блядь, Питер-детка, я так устал за сегодня и хочу свою гребанную мексиканскую еду, сериал и, возможно, тебя, если ты соизволишь вымыться после этого ублюдка. Кто вообще разрешил тебе трахаться с кем попало, Питер? Хватит того, что ты трахаешься со мной и моими личностями… Кончи уже в этого говнюка, - произносит Уэйд и обводит горячим языком ушную раковину, - и пойдем домой.
Домой.
У Паркера темнеет в глазах, и он запрокидывает голову, откидываясь на Уэйда. Еще несколько судорожных толчков, когда задница Томпсона дергается и сжимает в себе член, и Питер удовлетворенно стонет в рот Уилсона, который гладит его по грудной клетке.
Домой.
Домой – это очень хорошее слово.
Одно из лучших.
@темы: fiction, КРУТИТЕ КОЛЕСО САНСАРЫ
-
-
20.11.2013 в 18:30-
-
21.11.2013 в 12:48БОЖЭ
-
-
21.11.2013 в 18:47braenn, БРАЭНН, ДЕРЖИТЕСЬ, БРАЭНН, Я ДЕРЖУ ВАС
-
-
21.11.2013 в 18:59-
-
21.11.2013 в 20:54-
-
21.11.2013 в 21:07гм, что-то я почувствовала внезапное желание пройтись по фильмографии фассбендера
-
-
26.11.2013 в 00:44нихуяне понимал этот перинги тут
это
совершенство
как же я ошибался
-
-
26.11.2013 в 00:46-
-
26.11.2013 в 00:51-
-
26.11.2013 в 00:57Браво.
-
-
26.11.2013 в 04:37-
-
09.02.2016 в 01:00правда-правда!
зачем прятать радость от людей?
ссори за некропост-
-
09.02.2016 в 09:13правда-правда!
зачем прятать радость от людей?
ссори за некропост