I'm a five-pound rent boy, mr. Darcy.
Ввиду печальных ночных обстоятельств, тексты не дожили до выкладки.
Название: Праздник, который всегда с тобой
Автор: Entony Lashden
Бета: michelle leaden и fandom Sodom 2013
Фэндом: РПС
Персонажи: Эрнест Хемингуэй/Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Рейтинг: R
Жанры: romance
Размер: мини
Саммари: Фицджеральд - сокровищница талантов разной степени распутности
Фрэнсис – это девчачье имя. Фрэнсис – это оборки в три ряда, короткое розовое платье, белые чулки с бантами на боку, яблочный пирог с шариком ванильного мороженого и ласковое «Фрэнсис, дорогуша, не споешь ли ты для нас?»
Фрэнсис – имя для счастливой глуповатой блондиночки, которая широко раскрывает рот и с акцентом, доставленным прямиком из Миннесоты, говорит, уверенная в своей правоте, что шампанское – это напиток богов. Фрэнсис любит вульгарные красные розы и шляпки со страусиными перьями, Фрэнсис любит маленьких собачек и округляет рот, когда слышит о сексе.
Фрэнсис. Фрэнсис. Фрэнсис. Это имя, на котором можно случайно жениться, имя, которое можно обронить с утра, когда вытягиваешься под одеялом и ведешь рукой по остывшей части постели. Это имя для того, чтобы его можно было произносить на ухо, когда разводишь колени и прижимаешься к горячему телу. Это имя для того, чтобы его можно было шептать, стонать, кричать, выгибаться в спине и скулить его в подушку. Это имя для того, чтобы, однажды к нему привыкнув, навсегда его запомнить.
Поэтому Эрнест никогда не называет его «Фрэнсис». Он называет его:
- Скотт, - и Скотт поднимает на него глаза, отрываясь от салфетки, и чуть прищуривается, как будто слыша чужой язык.
Человек по имени Скотт – это мужчина, с которым можно поехать на сафари. С ним можно переночевать под открытым небом и не бояться, что он будет жаловаться, будто не привык к таким нечеловеческим условиям. Скотт никогда не прижмется к тебе в экипаже, а если это и случится, то сразу же скажет: «Прости, друг, такая теснота, что я отбросил все лишнее, и правила приличия в том числе». И засмеется. Скотт будет пить с тобой виски, будет волочить тебя пьяного домой, снимет с тебя обувь – но все остальное оставит. Скотт не ляжет рядом с тобой на постель, не уткнется носом в твое плечо, не положит руку поперек твоего живота и не будет перебирать твои волосы, пока ты не уснешь. Скотт не пройдет два квартала, чтобы принести тебе пинту свежевыжатого апельсинового сока и не сделает тебе тосты.
- Ты смотришь на меня так, словно я история для твоей очередной книги, Эрнест, - он обводит пальцем края бокала и откидывает голову, смотря на вход в бар.
Скотт – человек с отросшей щетиной, в помятой одежде, от которого идет запах борделя. Скотт успешен у женщин, у него водятся какие-то деньги, но он быстро спускает все на выпивку. Скотт никогда не задерживается у твоего дома, никогда не читает твои рукописи, не дотрагивается до твоего плеча и не говорит: «Я потрясен». Скотт не говорит: «Ты великолепен». Скотт не говорит: «Я горжусь тобой».
- Если бы я писал книгу о смазливых юнцах, которые стараются выглядеть на доллар, хотя стоят двадцать центов, я бы обратился к тебе.
Фрэнсис улыбается краем рта и отводит взгляд – и Эрнест почему-то касается пальцем его бокала, наклоняя его и проливая на стол шампанское.
- Ну и для чего это? – пальцы изящно вытирают пятно и сминают салфетку.
Скотт бы никогда не спросил – это дурацкая оплошность, не более. Ничего личного, простое совпадение. Точно такое же совпадение, как и то, что от его поцелуев перехватывает дыхание. Как и то, что когда он расчесывается и на него падает свет, его кожа блестит на солнце. Как и то, что, когда он улыбается, Эрнест забывает сочинить какую-нибудь остроту, чтобы эта улыбка никогда не заканчивалась.
Эрнест забывает думать, забывает говорить, забывает дышать, забывает спать, забывает есть. Что он помнит, и помнит очень четко, - так это абрис профиля, линию губ, сладковатый вкус кожи и приторный аромат сигарет и ликера.
- Чтобы ты не отвлекался, - говорит Эрнест и закуривает.
Эрнест помнит прохладу граненой пепельницы, поставленной на живот, и легкое касание ладони: длинная ломаная от лобка к груди, заканчивающаяся красивым вензелем и поцелуем, который стирает этот рисунок. Эрнест помнит тяжесть от того, что Фрэнсис перекидывает через него ногу и садится на бедра. Эрнест помнит, как пересыхает во рту, когда он проводит по своим волосам и прогибается в спине, продолжая смотреть ему в глаза.
Эрнест помнит, но очень хочет забыть.
- Ты собственник, - бросает Фрэнсис и тянется через стол за его сигаретой; тысяча непрямых поцелуев за последний месяц, полно игнорирование границ «твое-мое». – Если бы я был женщиной, ты бы запретил мне даже думать о других людях, - улыбка – и он привстает, перевешиваясь через стол. – Ты бы запер меня в своей прогнившей конуре и прижимал к себе, боясь, что я могу от тебя уйти.
Эрнест старается слушать его, а не смотреть на его красный рот. Эрнест старается придумать ответ, а не воображать, как он кусает Фрэнсиса за нижнюю губу, а тот стонет и просовывает язык, укус.
- Если бы ты был женщиной, ты бы никогда не ушел от меня, - они долго смотрят друг на друга; мизансцена тянется, пока Эрнест не хлопает его по щеке и не кивает на выход.
Фрэнсис – это имя для девушки, которая упирается спиной в каменную кладку, запрокидывает голову и раскрывает колени, говоря: «Если бы я был женщиной, я бы тебя никогда не выбрал».
- Почему? – Эрнест просовывает ладонь под полу пиджака и пропускает пальцы под ремень, привлекая Фрэнсиса к себе.
- Потому что ты безалаберный, - он приподнимается на носках и прикасается губами к небритому подбородку. – Вечно пьяный, - язык обводит угол рта и, чуть надавив, проникает внутрь, дотрагиваясь до десны. – Постоянно стараешься умереть… Громко стонешь, когда кончаешь.
Эрнест хмыкает; Эрнест крепко обхватывает его за поясницу, опуская ладонь на ягодицы.
- Ты забываешь бриться, - говорит Фрэнсис и открывает рот, впуская его. Эрнест жестко, грубо надавливает на язык и вжимает пахом в стену, потираясь членом через одежду; он помнит ощущение, когда головки соприкасаются друг с другом и сдавливает ладонь, размазывая смазку. Он помнит, как Фрэнсис зажмуривается и подается бедрами вперед, раскрывая колени. – Ты забываешь вытирать сперму с простыней. Ты забываешь мыться после секса…
Фрэнсис сглатывает и тянется к Эрнесту за еще одним поцелуем, скрещивая руки на его шее. Воздуха не хватает: Эрнест приподнимает колено, надавливая между бедер, и накрывает ртом губы, глотая чужой стон. Он мягко нажимает на член, заставляя приподняться, и улыбается, когда Фрэнсис выдыхает:
- И еще ты не можешь запомнить мое имя.
- Я знаю твое имя, старина, - Эрнест обнимает его за талию и упирается носом в висок, пытаясь восстановить дыхание.
Фрэнсис.
Скотт.
Фицджеральд.
Праздник, который всегда с тобой
Название: Праздник, который всегда с тобой
Автор: Entony Lashden
Бета: michelle leaden и fandom Sodom 2013
Фэндом: РПС
Персонажи: Эрнест Хемингуэй/Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Рейтинг: R
Жанры: romance
Размер: мини
Саммари: Фицджеральд - сокровищница талантов разной степени распутности
Фрэнсис – это девчачье имя. Фрэнсис – это оборки в три ряда, короткое розовое платье, белые чулки с бантами на боку, яблочный пирог с шариком ванильного мороженого и ласковое «Фрэнсис, дорогуша, не споешь ли ты для нас?»
Фрэнсис – имя для счастливой глуповатой блондиночки, которая широко раскрывает рот и с акцентом, доставленным прямиком из Миннесоты, говорит, уверенная в своей правоте, что шампанское – это напиток богов. Фрэнсис любит вульгарные красные розы и шляпки со страусиными перьями, Фрэнсис любит маленьких собачек и округляет рот, когда слышит о сексе.
Фрэнсис. Фрэнсис. Фрэнсис. Это имя, на котором можно случайно жениться, имя, которое можно обронить с утра, когда вытягиваешься под одеялом и ведешь рукой по остывшей части постели. Это имя для того, чтобы его можно было произносить на ухо, когда разводишь колени и прижимаешься к горячему телу. Это имя для того, чтобы его можно было шептать, стонать, кричать, выгибаться в спине и скулить его в подушку. Это имя для того, чтобы, однажды к нему привыкнув, навсегда его запомнить.
Поэтому Эрнест никогда не называет его «Фрэнсис». Он называет его:
- Скотт, - и Скотт поднимает на него глаза, отрываясь от салфетки, и чуть прищуривается, как будто слыша чужой язык.
Человек по имени Скотт – это мужчина, с которым можно поехать на сафари. С ним можно переночевать под открытым небом и не бояться, что он будет жаловаться, будто не привык к таким нечеловеческим условиям. Скотт никогда не прижмется к тебе в экипаже, а если это и случится, то сразу же скажет: «Прости, друг, такая теснота, что я отбросил все лишнее, и правила приличия в том числе». И засмеется. Скотт будет пить с тобой виски, будет волочить тебя пьяного домой, снимет с тебя обувь – но все остальное оставит. Скотт не ляжет рядом с тобой на постель, не уткнется носом в твое плечо, не положит руку поперек твоего живота и не будет перебирать твои волосы, пока ты не уснешь. Скотт не пройдет два квартала, чтобы принести тебе пинту свежевыжатого апельсинового сока и не сделает тебе тосты.
- Ты смотришь на меня так, словно я история для твоей очередной книги, Эрнест, - он обводит пальцем края бокала и откидывает голову, смотря на вход в бар.
Скотт – человек с отросшей щетиной, в помятой одежде, от которого идет запах борделя. Скотт успешен у женщин, у него водятся какие-то деньги, но он быстро спускает все на выпивку. Скотт никогда не задерживается у твоего дома, никогда не читает твои рукописи, не дотрагивается до твоего плеча и не говорит: «Я потрясен». Скотт не говорит: «Ты великолепен». Скотт не говорит: «Я горжусь тобой».
- Если бы я писал книгу о смазливых юнцах, которые стараются выглядеть на доллар, хотя стоят двадцать центов, я бы обратился к тебе.
Фрэнсис улыбается краем рта и отводит взгляд – и Эрнест почему-то касается пальцем его бокала, наклоняя его и проливая на стол шампанское.
- Ну и для чего это? – пальцы изящно вытирают пятно и сминают салфетку.
Скотт бы никогда не спросил – это дурацкая оплошность, не более. Ничего личного, простое совпадение. Точно такое же совпадение, как и то, что от его поцелуев перехватывает дыхание. Как и то, что когда он расчесывается и на него падает свет, его кожа блестит на солнце. Как и то, что, когда он улыбается, Эрнест забывает сочинить какую-нибудь остроту, чтобы эта улыбка никогда не заканчивалась.
Эрнест забывает думать, забывает говорить, забывает дышать, забывает спать, забывает есть. Что он помнит, и помнит очень четко, - так это абрис профиля, линию губ, сладковатый вкус кожи и приторный аромат сигарет и ликера.
- Чтобы ты не отвлекался, - говорит Эрнест и закуривает.
Эрнест помнит прохладу граненой пепельницы, поставленной на живот, и легкое касание ладони: длинная ломаная от лобка к груди, заканчивающаяся красивым вензелем и поцелуем, который стирает этот рисунок. Эрнест помнит тяжесть от того, что Фрэнсис перекидывает через него ногу и садится на бедра. Эрнест помнит, как пересыхает во рту, когда он проводит по своим волосам и прогибается в спине, продолжая смотреть ему в глаза.
Эрнест помнит, но очень хочет забыть.
- Ты собственник, - бросает Фрэнсис и тянется через стол за его сигаретой; тысяча непрямых поцелуев за последний месяц, полно игнорирование границ «твое-мое». – Если бы я был женщиной, ты бы запретил мне даже думать о других людях, - улыбка – и он привстает, перевешиваясь через стол. – Ты бы запер меня в своей прогнившей конуре и прижимал к себе, боясь, что я могу от тебя уйти.
Эрнест старается слушать его, а не смотреть на его красный рот. Эрнест старается придумать ответ, а не воображать, как он кусает Фрэнсиса за нижнюю губу, а тот стонет и просовывает язык, укус.
- Если бы ты был женщиной, ты бы никогда не ушел от меня, - они долго смотрят друг на друга; мизансцена тянется, пока Эрнест не хлопает его по щеке и не кивает на выход.
Фрэнсис – это имя для девушки, которая упирается спиной в каменную кладку, запрокидывает голову и раскрывает колени, говоря: «Если бы я был женщиной, я бы тебя никогда не выбрал».
- Почему? – Эрнест просовывает ладонь под полу пиджака и пропускает пальцы под ремень, привлекая Фрэнсиса к себе.
- Потому что ты безалаберный, - он приподнимается на носках и прикасается губами к небритому подбородку. – Вечно пьяный, - язык обводит угол рта и, чуть надавив, проникает внутрь, дотрагиваясь до десны. – Постоянно стараешься умереть… Громко стонешь, когда кончаешь.
Эрнест хмыкает; Эрнест крепко обхватывает его за поясницу, опуская ладонь на ягодицы.
- Ты забываешь бриться, - говорит Фрэнсис и открывает рот, впуская его. Эрнест жестко, грубо надавливает на язык и вжимает пахом в стену, потираясь членом через одежду; он помнит ощущение, когда головки соприкасаются друг с другом и сдавливает ладонь, размазывая смазку. Он помнит, как Фрэнсис зажмуривается и подается бедрами вперед, раскрывая колени. – Ты забываешь вытирать сперму с простыней. Ты забываешь мыться после секса…
Фрэнсис сглатывает и тянется к Эрнесту за еще одним поцелуем, скрещивая руки на его шее. Воздуха не хватает: Эрнест приподнимает колено, надавливая между бедер, и накрывает ртом губы, глотая чужой стон. Он мягко нажимает на член, заставляя приподняться, и улыбается, когда Фрэнсис выдыхает:
- И еще ты не можешь запомнить мое имя.
- Я знаю твое имя, старина, - Эрнест обнимает его за талию и упирается носом в висок, пытаясь восстановить дыхание.
Фрэнсис.
Скотт.
Фицджеральд.
Праздник, который всегда с тобой
-
-
16.08.2013 в 13:04-
-
16.08.2013 в 13:14преступно чувственно.
-
-
16.08.2013 в 13:24сколько изящных моментов и ничего лишнего!
-
-
16.08.2013 в 15:59-
-
16.08.2013 в 16:25-
-
16.08.2013 в 16:44Рикори, ;з спасибо
рэнт коэн, держи сердец!
Emil., пур-р-р (:
-
-
16.08.2013 в 19:44Очень жаль, что с командой так вышло, этот текст прекрасен как рассвет
-
-
16.08.2013 в 19:58-
-
16.08.2013 в 20:16Так изящно и тонко написано. Прочитала с огромным удовольствием
-
-
17.08.2013 в 00:09