это было хуже, чем просто "ужасно", больше, чем "ужасно" может вместить: я вышел из дома по делам впервые за пять дней, дошел до книжного и - странные истории обо мне - нашел очень старое издание "Америки" Кафки. Я держал его в руках и очень четко осознавал, что у меня с собой нет таких денег (у меня вообще нет денег до понедельника) - и я просто плакал, потому что я очень люблю эту книгу, но она не будет моей;
как и все другие вещи, которые я люблю, но они не будут моими.
Меня в большей степени травмировало то, что у меня есть своя исписанная, исчерканная "Америка" - мне не нужна вторая для себя - я бы хотел отдать кому-то это издание, но у меня нет того, кому бы я мог подарить свою любимую книгу. У меня нет человека, которого я бы мог привести в свое белое убежище с постерами Шиле на стенах, со стихами Йейтса, включить Хэгарти и не говорить ничего. Ничего не объяснять о себе. Потерять саму необходимость извиняться за себя. Утратить стыд за то, чем я являюсь.
Чем больше я думаю об интимности, тем для меня очевиднее, что меня в этом всем интересует только понимание. Меня интересует только доверие.
Меня интересует тот аспект близости, который предоставляет возможность быть защищенным за чужой счет. Не за счет того, что я запираюсь на неделю дома и, глотая успокоительные чаи напополам с жаропонижающим и седативными, а за счет того, что кто-то будет обнимать меня. И можно будет перестать притворяться. И можно будет не быть сильным.
Я отдал Лу свою книжку Фоера, в которой тоже писал, потому что читал ее ночью, - и это было максимальным доверием к чужому человеку "эй-посмотри-я-даю-тебе-книгу-которая-показалась-мне-любопытной" --- очевидно, я начал писать этот пост в глубоком размышлении о своем одиночестве, и вот пришел к какому-то полярному выводу ---
мне кажется очень странным, что я говорю о себе, о себе, причем, много, долго, как дети учат стихотворения, так я рассказываю ему о себе. И он не уходит. И я весь внутренне ожидаю: ну когда? вот сейчас? вот сейчас он скажет, что моя любовь к супергероям подрывает нашу дружбу. или вот сейчас? сейчас он скажет, что навсегда переезжает и не нуждается в моей помощи. или вот сейчас?..
Слишком большое напряжение и внутренние вопли: "КОГДА. ЖЕ. ЭТО. СЛУЧИТСЯ".
Это превращается в бесконечное мучение, в непрекращающееся ожидание разрыва, и я трачу очень много усилий, чтобы перестать считать, что живу в последний день Помпей.
К сказал мне: "У вас нет никакого другого выхода, кроме как попытаться поверить".
- что вы чувствуете, когда вам говорят "я остаюсь с тобой"?
- я чувствую себя свободным.
- от чего?
- я чувствую себя свободным от страха
день за днем: "я не оставлю тебя" - "я пытаюсь тебе поверить" - "я не оставлю тебя" - "я пытаюсь тебе поверить"
And when you stay you save my soul
And you can tell my boy that I love him so
And when you stay you save my soul
And you can tell my boy that I love him so
With all my feelings