Я просыпаюсь и смотрю в потолок, пытаясь вспомнить, как выглядит моя мама. Моя собака. Я сама. Я просыпаюсь с чувством, что меня не существует, и какое-то время просто пытаюсь реконструировать то, что я есть. Я пытаюсь вспомнить свое имя. Цвет своих глаз. Ощупываю свои ноги - но меня по-прежнему нет. Зато есть ты.
Для меня есть ты, и, пока я поджимаю колени к груди, я плачу, потому что мне страшно: если для меня есть ты, то, может быть, точно так же, как сейчас я не существую для самой себя,
для тебя меня нет.
хх
Прекратил снимать по ночам часы.
Просыпаюсь в 4:30, выхожу на балкон и с 4:32 до 4:37 плачу. Очень удобно носить часы: так я могу быть конкретнее в параметрах своей грусти. Не "мне было плохо", а "мне было плохо с 4:32 до 4:37".
В 4:30 я - самый одинокий человек, понимаешь. Ни машин, ни прохожих. В 4:30 существую только я и мое болезненное переживание собственного несовершенства.
Я представляю, как ты гладишь меня, и я сжимаю низ твоей серой майки, заставляя прижаться. Я не знаю, как рассказать К, что единственное, почему я до сих пор нахожу силы вставать и идти куда-то с утра, - это твой запах девочки-из-класса-по-синхронному-пллаванью, от которой пахнет потом и хлоркой.
Я не могу сказать ему: "Я надеюсь, что, если я буду достаточно просыпаться и ложиться спать - какое-то количество дней без срывов и паники - она заберет меня обратно".
Я и тебе не могу этого сказать.