"Шестнадцатилетние девушки - все как одна - коровы! Тупые, тупые коровы!..." - у Жана мелкий почерк, и он так сильно нажимает на перо, что буквы сливаются в одно пятно, и темно-синие кляксы ползут по странице, захватывая не только бумагу, но и новехонькую белую рубашку. "Нет, ну какая овца! Ты посмотри на нее! овца! овца! овца! Ме-ме-ме-ме!.." - голубой ручей пробивает двухмерную реальность и капает на штанину Жана, обозначая собой противоречие между текстом и, собственно говоря, Жаном.
- Овца! Ты овца! - разъяренно смахивает со столешницы блокнот и взмахивает рукой. - Как она могла, ну как?! - Жан скоро подходит к зеркалу, оттягивая кожу лба. - Нет у меня прыщей! Нет! Ты дура, Симона, дура! - он топает ногой, как девчонка, и сжимает ладонь в кулак, встряхивая им в воздухе: - Я тебе еще покажу, Симона! Я тебе еще покажу! Ты... ты не девушка даже! Понятно?! - он кричит в окно, думая почему-то, что Симона стоит под домой и слушает его натужные вопли. - Ты только отражение девушки! Ты еще девочка! Иди и играйся со своими куклами! Платье иди себе с оборками выбери! Понятно, Симона? Нет тебя на самом деле, я тебя выдумал и сам в тебя влюбился.
- Ты идиот, Жан! - кричит Симона и смеется; стайка ее подруг подхватывает звонкий смех, и птички весело щебечут над унижением Жана. - Ты полный идиот!
- Ты... ты не Симона даже! - Жан свешивается с подоконника и плюет ей под ноги. - Ты... ты симулякр, понятно тебе, а? Симулякр, а не Симона!!
Жану Бодрийяру еще многое стоит узнать о структурной лингвистике.
И еще больше - о женщинах.
хх
Вот так и развлекаются парни с философского, вот именно так.