[xyzknowiknowthealphabet]

В честь своего отъезда устраиваю Содом.

Название: Корица
Автор: Entony
Бета: no
Рейтинг: R
Фэндом: Durarara!!
Пейринг: Изая/Шизуо
Жанр: romance
Размер: мини
Саммари: ты насквозь им провонял
От автора: хей, это же, святые угодники, третий фикшн по запахам! Если Вы хотите почитать, что случилось до этого, то «Мята» и «Ваниль» к Вашим услугам.
Посвящение: Рин, милая, будь очень счастлива. Я тебе приказываю.
Права: я их выкуплю. Когда-нибудь. Правда.

текст

Я просыпаюсь на губах с твоим именем. Ты сонно обнимаешь меня, и я опять засыпаю в твоих объятьях. Мы вместе идем в душ. Вместе пьем кофе. Вместе смотрим телевизор. Ты целуешь меня в щеку, когда я ухожу из дома. По выходным катаемся за город. Хотим купить кошку.
Я не хочу, чтобы этот сон прекращался. И я глотаю еще несколько таблеток снотворного.
___

Я наблюдаю за вами уже несколько часов. Точнее, три часа. Сто восемьдесят минут. Десять тысяч восемьсот секунд. Я прирожденный мазохист. Я могу выступать в цирке в номере, где в меня будут метать ножи. Ничего страшного, даже если промахнутся. Судя по всему, я только обрадуюсь.

Мне болит каждая клетка тела. Я испытываю дичайшую агонию. Но все равно остаюсь на месте и смотрю, как ты запрокидываешь голову, лев, смеясь на его шутки.
Расскажи мне, о чем он шутит. Может, он, этот юморист с коротко подстриженными темными волосами, знает вещи смешнее моей любви к тебе? Да-да, он не знает. Потому что большую нелепость трудно придумать, правда?
Ну так и что же ты стоишь с ним? Иди сюда, и я буду тебе шептать о своих чувствах всю ночь, весь день, всю неделю, весь месяц, а ты будешь хрипло смеяться, чесать меня за ухом и целовать в шею.
«Иди сюда, пожалуйста», - я впиваюсь зубами в свою ладонь и сильнее обхватываю пальцами перила.

Это ревность. Низкопробная, мерзкая, гадкая ревность, которая, выжигая мои вены, добирается до самого сердца, а там уже, не таясь, выпускает когти и рвет меня изнутри. У меня нет права ревновать. У меня вообще нет никаких прав в отношении тебя.
Но все риэлторы сегодня уже закрыты, прости.

Этот мальчишка ищет своей смерти, когда поправляет твои волосы. Я сдерживаюсь из последних сил, чтобы не швырнуть в его руку нож и не закричать «Не прикасайся к нему! Он мой!». Я до судорог хочу сделать тебя своим, но вынужден натягивать капюшон и вгрызаться в свои колени, одурев от этого чувства внутри: даже он обладает тобой больше, чем я. Это убивает меня.
Я же могу получить что угодно. Почему не могу получить тебя?

Почему ты не можешь заметить меня, хотя между нами метров десять и в других случаях ты бы уже унюхал мой запах? Почему ты не можешь вывернуть этому нахалу руку и сказать, что это ты позволяешь поправлять свои волосы только мне? Только мне и только в моих фантазиях, которым я предаюсь после того, как ты в очередной раз изобьешь меня. Почему ты не можешь поцеловать меня, обнять меня, погладить меня, сказать, что мы будем вместе, а это все – ничего для тебя не значит, ты пришел с ним на крышу просто так, потому что он настаивал, потому что ему нужна была помощь... Придумай что угодно.
Я поверю в любую ложь, Шизуо.
Я ведь только этим и занимаюсь, собственно, когда говорю себе, что мы с тобой будем вместе. Я ведь, в общем-то, и не отличаю уже реальный мир и мир, где мы с тобой якобы счастливы.

Я маниакально люблю тебя, Хейвадзима. А ты гладишь этого малолетку по голове, и теперь твои руки будут испачканы в его запахе. Ты думаешь, я не вжимался в него носом, надеясь забыть в его тяжелом аромате корицы твой свежий запах? Ты думаешь, я не тянул его за волосы, разочаровавшись? Если бы тогда я знал, что ты касаешься его, он был бы более ценным, да. Я бы проводил с ним целые вечера, стирая с него твои прикосновения и заново нанося их на себя. Около ключиц. На губы. В шею. На пальцы.
Там, где ты никогда меня не коснешься.

До боли кусаю пальцы.
- Шизу-тян! – перевешиваюсь через перила, и Микадо, испуганный моим криком, отшатывается от тебя. Жаль, что не через карниз. Жаль, что этот сопляк проживет еще сутки.
Жаль, что он проживет еще целую счастливую жизнь, в которой он сможет видеть тебя когда захочет, разговаривать с тобой когда захочет, как бы ненароком прикасаться к тебе.
- Изая? – ты, похоже, даже и удивлен. В любом случае, чем еще оправдать твое замешательство, пока ты рукой медленно приближаешься ко мне и скалишься? – Какого черта ты здесь забыл?
- Я слежу за тобой, Шизу-тян! И за тем, как ты соблазняешь детей! – запрокидываю голову и выдавливаю из себя хохот, прижимая ладонь ко рту, чтобы ненароком смех не перерос в истерику.
- Слазь сюда, крыса! – Микадо подходит к тебе сзади, прямо-таки бесстрашный малец, сокращающий расстояние между собой и моим прекрасным верным лезвием.
- Шизуо, может… - ах, этот детский голосок.
- Изая, я сказал тебе слезть! – я чертовски грациозно спрыгиваю, а ты вот совсем и не замечаешь этого, отпихивая парня и пытаясь задеть меня хуком справа. Как предсказуемо.
Уклоняюсь – еще один удар, и ты попадаешь в стену, которая недовольно трескается. Чем хорош бой, Шизуо: в нем после атак идут контратаки, - я делаю рывок, распаривая ножом твою жилетку.
Взбешенно пытаешься достать меня, но я уже стою за спиной третей вершины нашего любовного треугольника и выдыхаю ему, побледневшему от ужаса, на ушко:
- Ну как тебе вечерние свидания, Рюгамине?
- Это не то… - да-да-да, не то, что я подумал – упираюсь лезвием ему в шею и смотрю, как ты перебираешь в воздухе пальцами, не зная, что дальше делать.
- Чего ты хочешь, крыса? – правильно решение.
- Пусть он уйдет, - трусь носом о щеку Микадо, наблюдая, как у тебя выступают желваки.

Не дай мне, Аматэрасу, перерезать ему глотку. Шизуо очень разозлится. Он и сейчас не очень-то рад меня видеть, а если я нанесу вред его мальчику…
Твою мать… зажмуриваюсь, пытаясь избавиться от этой мысли. Микадо не его мальчик. Что угодно, только не это.
Убейте всех детей Нигерии. Прошу. Только оставьте мне Хейвадзиму.

- Рюгамине…
- Да, ок, встретимся позже, - лучше бы его сбила машина по дороге. Это было бы самое простое решение всех его дальнейших проблем. Отнимаю нож – и парень растворяется в вечернем воздухе.

- Что это было? – сжимаешь пальцы в кулак и метишь в живот, но я успеваю прогнуться и схватить тебя за руку.
- Праздное любопытство, - выворачиваю запястье, получаю удар под ребра и с силой сжимаю твои пальцы.
Смотри: мы почти похожи на пару.
- Изая, какого черта ты здесь вынюхивал?! – выдираешь у меня кисть и отходишь на несколько шагов, чтобы занести руку для нового удара.
- У меня личные интересы, - успеваю блокировать, и теперь ты совсем близко ко мне, так, что я чувствую запах Микадо на твоей одежде.
Единственный человек, которым ты должен пахнуть, это я. Я. Я. Я.
Ударяю по лицу, и, пока ты изумленно вытираешь кровь, отхожу от тебя и, отворачиваясь, застегиваю куртку.

Микадо испортил все веселье.

- Изая, если ты хоть пальцем тронешь Рюгамине… - как это все меня бесит.
- Да я его убью! – зло разворачиваюсь и сжимаю в кармане лезвие. – Я тебе клянусь, что в следующий раз я его прикончу!– застываешь передо мной, а я, запоздало обдумывая свои слова, пячусь назад, наблюдая, как ты расправляешь спину.
- Вали отсюда, - опускаешь плечи и достаешь сигареты. – Я даже не хочу марать о тебя руки, - закуриваешь и добиваешь: - Мразь.

А я еще пытаюсь дышать, ты не подумай, я согнулся совсем не потому, что мне сейчас вырвали легкие и вскрыли грудную клетку.
Ты никогда так не говорил.
Проблема в нем, да? Он слишком важен для тебя?

Закусываю губы и присаживаюсь, закрывая лицо руками.

Мы будем вместе. Даже если ты этого не хочешь.
Вместе, даже если не сейчас, то рано или поздно мы проснемся в одной квартире и не найдем больше причин убегать друг от друга. Мы проживем очень долгую и очень счастливую жизнь. Начнем встречаться сейчас - расстанемся к тридцати, а там ты женишься, и я буду приходить по выходным к вам домой, играть с ребенком, которого мы будем называть «нашим», потому что он будет больше похож на меня, чем на свою мать. Мы будем с тобой всегда, даже если будет казаться, что все кончено, что это нельзя больше терпеть, что мы устали.
Это неизбежно, Шизуо. Как бы ты ни противился. Как бы ни упирался. Однажды все окончательно станет на свои места, и мне не придется догонять тебя. Потому что ты сам придешь ко мне.
В моем вымышленном мире ты не сможешь никуда деться.
В моем мире ты всегда будешь со мною.

А в этом мире… Делай что угодно. Правда.
Будь очень счастлив.
С кем угодно.
Просто будь счастлив.

- Изая? - поднимаюсь и прячу руки в карманы, набрасывая капюшон. – Изая… - трогаешь меня за локоть, и я, обессилено выдергиваю его из твоих пальцев.
- Отвали от меня! – пихаю тебя в грудь.
Бежать. Подальше от тебя. В место, где тебя не существует.
- Изая! – нет, я больше не обернусь на эти ножи в спину, можешь бежать за мной – только я все равно быстрее. - Сколько еще ты будешь от меня убегать?! Сколько это будет продолжаться, Изая?! – останавливаюсь как вкопанный, и ты тормозишь в нескольких шагах от меня.
- Что «это»? – ты прячешь лицо и рукой пальцами касаешься лба.
- Я тебе ничего не собираюсь объяснять…
- Да ну и пошел ты нахуй, знаешь?! Как ты меня уже достал!
- Это я тебя достал?! – быстро приближаешься ко мне и сжимаешь воротник. – Это я тебя достал, крыса?! А не ты ли постоянно треплешь мне нервы своими поцелуями, своими выходками, своим поведением? Не ты ли постоянно только и делаешь, что бесишь меня?! – толкаешь меня в стену и нависаешь надо мной. – Не ты ли никогда ничего не объясняешь?! Не ты ли делаешь мою жизнь невыносимой?!
Смотрю куда-то мимо тебя и закрываю лицо руками.
- Я… - ты с силой отнимаешь мою руку от лица и сжимаешь пальцы.
- И какого черта ты это делаешь, Изая?! – зажмуриваюсь.
- Я… я думаю, наверное, я немного влюблен в тебя… - не могу найти сил открыть глаза и посмотреть на тебя, даже если знаю, что твоим следующим движением будет удар. Эти слова… их нельзя было произносить, потому что ты испугаешься моих чувств. И я потеряю даже то, что есть у нас сейчас.
Сначала я потеряю сознание. Но потом – и это тоже.

Но ты протягиваешь к моей щеке пальцы, и я, закусывая губы, утыкаюсь носом в твою ладонь, потому что это невыносимо: я больше не могу быть без тебя – ты притягиваешь меня, и я забираюсь пальцами в твои волосы, впиваясь губами в шею, сминая другой рукой одежду, прижимаясь и скуля. Ты находишь мои губы, и мы жадно-жадно целуемся, выдавливая друг из друга последний выдох, надавливая, проникая еще глубже. Сплетаемся языками, я поддеваю твой и чувствую, как ты обнимаешь меня за талию и теснее прижимаешь к стене, отвечая мне, лаская мой рот, и я только и могу, что углубить поцелуй и обхватить тебя ногами, чтобы ты точно никуда не сбежал, а остался здесь ласкать меня.
Ты вжимаешься в меня, и я, стягивая с тебя испорченную жилетку, проползаю рукой под рубашку, выгибаясь навстречу твоим поцелуям, трогаю твое теплое тело, желая только усилить площадь соприкосновения, спускаюсь к ремню. В этот раз ты никуда от меня не денешься, Шизуо. И ты, чуть отстраняясь, позволяешь расстегнуть штаны. А потом начинаешь облизывать мою шею, медленно, оставляя влажный след на каждом миллиметре кожи, обхватываешь губами мочку уха и чуть прикусываешь ее, хмыкая в ответ на мой стон. Мои пальцы обхватывают твой член через белье, и ты вдавливаешься в мою ладонь, продолжая изучать горячим языком ухо. Это дико эротично, и я, забрасывая руки тебе на спину, трусь о тебя пахом и довольно слушаю, как у тебя вконец сбивается дыхание.
Ты останавливаешься и шепчешь мне на ухо:
- Изая… можно? – ты конченный придурок. Помогаю тебе как-то стянуть свои джинсы и бесстыдно раздвигаю бедра шире, чтобы ты сразу вошел в меня.
Я слишком долго этого ждал. Слишком долго…
- Достань из меня пальцы, - моя горячая слюна на твоей шее.- И возьми меня, - рывок - и я прогибаюсь, касаясь тебя губами.
Ты быстро начинаешь, и сначала я чувствую боль, но потом, когда ты целуешь меня и заставляешь насадиться еще глубже, я чувствую то, что, в общем-то, всегда и должен был чувствовать: наполненность тобой.
И это охуенное чувство. И когда ты облизываешь мои губы, и когда ты кусаешь меня за плечо, и когда ты рукой помогаешь мне догнать тебя, все это время я наслаждаюсь тем, как мое тело идеально подходит для секса с тобой, как оно само знает, что нужно немного сжать мышцы, чтобы услышать твой стон. И как надо шепнуть тебе:
- Я люблю тебя, - чтобы ты кончил.

Прерывисто дышишь и утыкаешься носом в мой висок, растерянно и довольно улыбаясь.
- Я тоже… Я тоже, наверное, немного влюблен в тебя…

«Чертов Микадо», - думаю я, вдыхая запах корицы. «Только это и спасло его от смерти».

Название: Мята
Автор: Entony
Бета: no
Рейтинг: R
Фэндом: Durarara!!
Пейринг: Шизуо/Изая
Жанр: romance
Размер: мини
Саммари: от кого-то пахнет мятой, и мы вычислим этого человека
Права: я их выкуплю. Когда-нибудь. Правда.

текст

Маленькие ножи – это моя слабость. Никогда не знаешь, для чего они тебе пригодятся: девушку будет насиловать маньяк, а Вы такой красивый и в куртке с меховым воротником спасете ее резким ударом ножа в бок этого грязного проходимца, и она, рыдая Вам в рукав, поклянется в верности и из благодарности отдастся Вам в той же подворотне. Или же какой-нибудь малолетний ублюдок попросит у Вас прикурить, а Вы, решив научить его заботиться о своем здоровье, порежете ему губы. Или кого-нибудь ранят в потасовке, а Вы в терновом венце и готовый искупить все грехи этого человека, примете на себя ответственность и не будете ждать скорой: одним точным ударом маленького ножа в шею познакомите его с биологической смертью.
Еще этих серебристых рыбок можно вгонять в собственное сердце и распинать себя на кресте неразделенной любви.
Именно это последнее так меня в них и привлекает.
_______
-Ааапчхи! – утираю нос, отсрочивая начало моей вдохновенной речи по поводу очередной внезапной встречи.
До дрожи ненавижу две вещи: одну из них зовут аллергия, а вторую – Шизуо. И порой мне кажется, что они взаимосвязаны: как только я вижу его, мое нутро судорожно сжимается, и я спазматически пытаюсь не чихнуть прямо ему в лицо.
— Так вот, ты знаешь, Шизуо, порой мне кажется, что если Господь посмотрит на землю и увидит здесь тебя, то Судный День последует незамедлительно, ибо большего разочарования в своем творении представить нельзя.
— Ты знаешь, Изая, уже одно то, что ты смог выговорить такую длинную реплику наводит меня на мысль, что ты наконец-то накопил себе на мозги, моя продажная девочка, — улыбается в три четверти.
— Грубо, — я не то чтобы злюсь на это его обращение, просто успел достать нож раньше, чем подумать о том, что на дураков не обижаются. В общем-то, причина того, что я рывком сокращаю расстояние между нами и резким движением лезвия глажу до крови его щеку, это моя задетая гордость.
Реагирует незамедлительно: вытягивает руку, хватает меня за рукав, отпихивает от себя. Звук глухого соприкосновения с бетоном. Это моя спина нашла стену.
— Что тебе в очередной раз надо? – ах, что за голос! Будь на то моя воля, я бы всю свою жизнь посвятил тому, чтобы бесил тебя, раздражал, доводил до бешенства, только бы слышать этот низкий рык.
Я не могу не улыбаться.
— У тебя кровь, — как бы доверительно сообщаю ему я.
— Что тебе надо, Изая? – реагируешь на меня, как испуганное животное: разводишь плечи, чтобы казаться больше, подаешь вперед корпус, чтобы суметь отреагировать на мои выпады, скалишь зубы.
Я даже и не знаю, чего я хочу больше сейчас: то ли испугать тебя еще больше, а потом зажать где-нибудь в углу или изнасиловать, слушая твои вопли-стоны, то ли прижать тебя и утешить, что я так тебя л, так л, что ты представить не можешь.
— Я скучал.
Со всего размаху ударяешь стену в сантиметре от моего лица. Близко и опасно. Близко и опасно ты стоишь рядом со мной.
— Мне повторить вопрос?
— Но я уже ответил, — я сама честность. В Чистилище бы и носа не подточили, спрашивая меня, правда ли это.
— Что тебе здесь надо, вонючая крыса?
— Ты, — я почти не двинулся – только чуть оторвался от стены, а вот я уже могу дышать тебе на губы и смотреть, как твой проворный язык облизывает их.
— Прекрати бесить меня или…
— Или ты поцелуешь меня, моя драчливая принцесса?
Я едва успеваю увернуться, кто знал, что ты не представляешь себя по ночам в такой маленькой золотой короне и белой мантии, прикованным к трону, как это делаю я?
Вариативность заключается в наличии на тебе туфель и чулок.

Координация – это то, на что я молюсь перед сном. Если бы не она, правая сторона моего лица была бы обезображена твоими руками, а я не могу допустить, чтобы ты страдал из-за меня.
Я оказываюсь за твоей спиной и, о чудо, останавливаю твою руку в новом замахе.

Теперь ты в довольно щекотливой ситуации: вечер, молодые мужчины обнимают молодых женщин, а тебя со спины обнимаю я.
И, кажется, схожу с ума.
От желания чихнуть.
— Тебе говорили, что от тебя пахнет мятой? – я задерживаю дыхание, только бы эта отрава не проникла мне в ноздри.
— Нет, — удивленно. А где же «И-ЗА-Я!!» и удар? – Правда пахнет?
— Да, — так же удивленно отвечаю я.

Неловкая пауза.

Вот мы стоим, я через майку ощущаю твое тепло, ты любуешься стеной, синее небо.
Не могу же я стоять так вечно, особенно если больше всего на свете я хочу зарыться носом в твои волосы, пересчитать пальцами твои ребра и проверить наличие шрамов.

И я же знаю, знаю ведь: отпихнешь, все равно не могу сдержаться и…
Прижимаюсь губами около уха.
— Здесь особенно, — ненавижу.

Я не знаю, о чем ты там думаешь, и знать не хочу, потому что я уже прикусываю мочку твоего уха.
Выдох.
— Какого черта ты творишь?! – пытаешься вырваться.
— Я целую тебя.
— ИЗАЯ!
— Заткнись, — резко разворачиваю тебя.
Все плохо: я обхватываю твою шею, тяну на себя и впиваюсь тебе в губы. Это не поцелуй, почти укус, я прилагаю кучу усилий, чтобы тебя удержать.
— Пожалуйста, расслабься, — я уже закрыл глаза, я уже перешел на шепот.
У-ди-ви-тель-но.
Я думал, что это такой комплимент: «сладкие губы», но они действительно сладкие.
И когда я провожу по ним кончиком языка, я понимаю, что фантазии не стояли рядом с тем, что есть на самом деле.
— Почему ты….. – эти судорожные слова – мой голос?
— Потому что мне приятно.
— Тогда поцелуй меня, — пресекаю все движения тела. Я застыл. Чтобы ты сделал все, что пожелаешь.

Твоя рука аккуратно обхватывает мою талию, а я почти готов упасть на колени и вылизать тебе стопы: мне так приято и я не мерзну в твоих объятьях, наклоняешься и — мне только и остается, как приоткрыть губы, чтобы ты…
Властно меня поцеловал?
Притягиваешь еще ближе, и я вжимаюсь в тебя, обнимаю, и….
Просто замираю от удовольствия. Твой язык медленно проходит вдоль моего, ты углубляешь поцелуй так, чтобы эти подлецы сплелись и я не смог уже никуда деться.
А потом на секунду отстраняешься и прикусываешь мне губу.
Если я и хотел ее облизнуть, то чисто интуитивно, совсем не для того, чтобы ты провел по мокрому следу своим языком и заставил меня приоткрыть рот.
— Ты такой милый, когда молчишь.
— А ты всегда все портишь, кайфолом? – не хочу отпускать, не хочу. Утыкаюсь лбом в грудь.
Обхватываешь за талию и, приподняв, переставляешь перед собой ближе к стене.
«Что бы это значило?», — если меня это и интересовало, то только до того момента, как твоя рука залезла под майку и пробежалась вдоль позвоночника, что у меня мурашки разбежались по всему телу, и я только и смог выгнуться навстречу, прижаться всем естеством в попытке не растерять твое тепло.
Гладишь, нежно-нежно, трогаешь рядом с ребрами, задыхаюсь.
Хватит.
Поцелуй.
Запрокидываю голову, пытаюсь поймать каждое ощущение: как ты нежно касаешься губ, целуешь сначала их уголки, обводишь языком изгибы и дышишь.
Дышишь так глубоко, что я переполняюсь гордостью, что это из-за меня.
Отрываюсь от тебя, утыкаюсь в ямку между ключицами, вдыхаю, а пахнет мятой, как я раньше не замечал …

Не могу больше.
Еще минута – я скажу тебе что-нибудь плохое, потому что терпеть это сил нет. Потому что я уже готов умереть здесь. Потому что еще один вдох, еще один кубический сантиметр твоего запаха.

И смысл жизни будет персонализирован.

Блеск лезвия рядом с твоей шеей – царапина.
— Все, отпусти меня, Шизуо. Минутная слабость закончилась, — отпускаешь.
— Мне больно.
— Какое счастье. Именно этого я и добивался.

Название: Ваниль
Автор: Entony
Бета: no
Рейтинг: R
Фэндом: Durarara!!
Пейринг: Шизуо/Изая
Жанр: romance
Размер: мини
Саммари: принцесс всегда спасают рыцари
Права: я их выкуплю. Когда-нибудь. Правда.

текст

Я очень сильный. Я могу вытерпеть практически все: растяжения, переломы, ожоги сигаретами, удары по почкам, бег на длинные дистанции, пять минут без воздуха, ночь в холодной воде, плач детей, чужие стоны боли, презрительные взгляды, ядовитое «мразь» в спину, две недели без каких — либо средств к существованию.
Я не могу вытерпеть лишь одного: когда тебя нет рядом.
____________
Я смело распахиваю дверь, будто бы у меня разом отказали все инстинкты и я не боюсь, что ты сейчас бросишь в меня бутылку, а я не успею пригнуться, и в коме буду видеть с тобой такие красочные мокрые сны, что медсестры будут вынуждены краснеть и отворачиваться от моего тела.
Как оказалось, я зря рисую картины в успокаивающих белых тонах больницы. Ты даже не заметил меня: ты не бросил в меня нож, ты не бросил в меня стул, ты не бросил в меня Jack Daniels, ты не бросил на меня взгляда.
Ты хочешь сказать, что я все это сделал впустую? Перебинтовал разорванные связки, наглотался мерзкого на вкус обезболивающего, лежал мордой в полной льда раковине полчаса, чтобы лицо не так сразу наводило на мысли, что мой вчерашний вечер был проведен в приятной компании друзей; превозмогая боль, вычистил одежду, спустился по лестнице, прошел три квартала, ныряя в тени и подворотни, закусывая губы до крови от резких движений, пришел сюда, чтобы увидеть тебя, услышать «И — ЗА — Я!» и подумать, что боль от разорванных связок – ничто по сравнению с той болью, которую я испытывал, не слыша твоего паскудного, мерзкого, грубого голоса.
По горло в море людей, я выгляжу удивительно жалко. Неужели твое сердце не сжимается при виде котят, которые поранили лапки?
Ты только поправляешь указательным пальцем очки, улыбаешься клиентке, смешиваешь очередной коктейль. Такое ощущение, что ты не слышишь этого моего проникновенного телепатического монолога.
Я ковыляю до стойки, усаживаюсь на высокий стул под голубой лампой, чтобы скулы были резко очерчены, чтобы ты понял, как я страдаю, что ты….
— Что будете заказывать? – тише, парень, я не был готов оказаться на Северном полюсе так сразу! Тебе стоит меня предупреждать!
— В…, — «одки», хочу сказать я, думая, как тепло разольется по внутренностям, как отпустит напряжение, как я возьму тебя за руку, уже не контролируя себя, как я прижмусь к тебе, как я расстегну жилетку, рубашку, как я проведу по твоему накачанному животу рукой, немного нажимая подушечками пальцем на упругую кожу, как я почувствую губами учащенный пульс на сонной артерии, — ванильный коктейль.
Ты отходишь, но я — то знаю, что ты остаешься здесь, рядом со мной, пока я смотрю, как ты совершаешь изящный жест рукой, вытягивая ее во всю длину, чтобы дотянуться до молока, ты заходишь сзади меня и сцепляешь руки на моем животе, с силой прижимаясь ко мне, нервно выдыхаешь мне на ухо что — нибудь типа: «Где ты шлялся, придурок», опаляешь дыханием кожу на шее, быстро, будто стесняясь этой свой слабости, целуешь меня около уха, а потом, боясь, что я снова уйду, прижимаешься к моему виску лбом и застываешь, наслаждаясь моим теплом.
Расскажи мне, почему ни в одной книге мира не объяснено, что реальность и мое воображение никогда не пересекутся? Что ты никогда не притронешься ко мне, разве что с целью ударить или распороть брюхо? Что максимум нашей тактильной близости – это лезвие моего ножа? Что ты никогда не назовешь меня «любимым», как бы я ни старался услышать это в «вонючая крыса»? Что ты, близкий мне, и ты реальный – это два разных человека?
Расскажи мне, если, конечно, твое скудоумие позволит это сделать.

— Прошу, — ты ставишь передо мной ванильный коктейль с листиком мяты, и я, рефлекторно, выхватываю мяту и кладу ее в рот. Я маленькая сентиментальная девочка, я же сейчас расплачусь, потому что от тебя пахнет точно так же, я знаю это; знаю, что, если уткнуться носом в твои волосы, можно задохнуться в этом запахе; знаю, что сейчас у меня начнется аллергия и я буду сидеть со слезами на глазах.
И ты тоже об этом знаешь, прекрати делать вид, что мы не знакомы, черт тебя дери! Я гневно отпиваю из бокала, ставя его на место с таким грохотом, что любой придурок, даже такой конченный, как ты, мог бы догадаться, что я не иллюзия и не галлюцинация. Я здесь и хочу твоего внимания. Любого. Любого твоего внимания.
Похоже, сегодня, как и вчера, как и год назад, как и десять лет назад, не мой день: ты снимаешь с себя перчатки, выходишь через запасной выход на улицу, я вижу свет от фонаря снаружи – и дверь захлопывается.
С таким звуком, будто это крышка моего гроба.

Нет, я — то знаю, что в таких случаях нужно уходить через парадный вход с оркестром, играющим реквием№3 Моцарта, чтобы все знали, что я мертв и навряд ли кто — то может соперничать со мной в этом плане. Но.
Какой смысл поступать так, как знаешь? Неизведанное – вот что интересно на самом деле.

Я ползу к запасной двери, упираюсь в нее плечом, вдыхаю прохладный ночной воздух и…

Я вижу, как ты со всего размаху впечатываешь в живот парня, стоящего напротив, кулак. Ты не зол, нет. Ты в бешенстве.
Задохнувшись, парень сползает вниз по стенке, обхватив живот руками, издавая хрипы:
— Я же не знал… Он… ты…, — ты поднимаешь его за шкирку, ставит обратно к стене.
Ты предельно спокоен, как такое может быть? А как же эмоциональные крики? А как же перекошенное от ярости лицо?
Кулак бьет в то же место – так больнее, парень падает на колени, изо рта сочится крик:
— Хватит! – да, теперь я слышу этот знакомый голос. «Сколько тебе заплатили? Сколько?!» — эта чудесная рифма «сколько» — удар в лицо. «Ты продажная сука! Сколько они тебе заплатили?! Сколько?!».
Оказалось, мой друг, тебе не так уж и нравится быть на месте жертвы, потому что по лицу у тебя размазаны сопли и слезы:
— Он продал нас… Продал! Эта грязная мразь продала нас! –поднимаешь его, отряхиваешь, улыбаешься ему; такой милый, что у меня сразу теплеет внизу живота, мне хочется обнять тебя, спутать твою улыбку со своими волосами, сцеловать ее с твоих губ.
— Как ты его назвал?
— Мра… — нет, не успевает закончить, потому что попеременно кулаки встречают его лицо то справа, то слева, ломая нос и челюсть.
Я же не люблю насилие. Ну, точнее, не люблю его на улицах.

— Хватит, — выхожу из — за двери, а ты смотришь на меня устало.
— Ты мог бы выйти и пораньше, девчонка, — он хмыкает.
— Ты мог бы позвать меня и сам, — всё, меня не интересуют избитые парни, меня интересует обладатель подранных на руках костяшек, я боюсь к тебе подходить, вдруг ты ударишь и меня, а я даже не стану сопротивляться. Всё, что угодно. Только будь рядом.
Парень с воем поднимается, зло скалится, но, как и все побитые шакалы, ползет дальше от моего светловолосого рыцаря.
Ноги болят. Прислоняюсь к стене.
— Ты…, — я захлебываюсь в словах.
Пожалуйста, пойми сам, я не смогу объяснить, я не знаю, как сказать.
От бессилия закрываю глаза.
Еле ощутимое прикосновение к подбородку, почти не осязаемое касание губами шеи, и сбитое дыхание на коже.
Только сильнее зажмуриваюсь, ты же исчезнешь, обхватываю спину руками и так впиваюсь в нее пальцами, что ты выгибаешься навстречу, проводя губами от кадыка к подбородку. Из меня вырывается хрип, потому что я слабак.
— Открой глаза, — ты убиваешь меня этой нежностью.
Такой близкий.
— Зачем ты пришел? – хватит дышать на мои губы, потому что я сам себе отвратителен: приоткрываю их, чтобы ловить твое дыхание. А ты, садист, пропускаешь руку под моей спиной, и делаешь из нас одной целое. Не прижимайся так сильно, дурак, ты сейчас все поймешь.
— Мне не хватало этого паршивого «Изая!», — морщусь.
— Изая… — тихо и нежно. Так, как ты зовешь меня во сне.
Это невыносимо.
Я впиваюсь в тебя губами, привлекая к себе и обхватывая ногами, пускай больно, сейчас пройдет, а ты будешь почти мной.
Ты не противишься, только обнимаешь крепче, нажимаешь языком на губы, касаешься языком моего языка, вырываешь из меня стон и хриплое «Шизуо», улыбаешься, когда слышишь свое имя, отвлекаешься и проводишь языком по губе.
— У тебя вкус ванили, — смешок. — Сначала горько, потом – сладко, — заткнись, придурок, тяну к себе за волосы, всё, ты никуда не денешься, ты поддаешься, открывая навстречу губы, я глотаю твоq запах, утопаю в твоем тепле. Вжимаешь меня в стену, когда я провожу ладонью вдоль пуговиц.
— Пожалуйста…, — я боюсь открывать глаза.
— Только я имею право тебя калечить, — кусаешь за шею, оттягиваешь кожу – будут синяки, но потом аккуратно целуешь место укуса, жалеешь меня поцелуями, берешь в рот мочку уха, чуть тянешь ее зубами, а я задыхаюсь и не могу вдохнуть, упираюсь лбом тебе в плечо, прикусываю его и касаюсь губами шеи.
Пожалуйста, будь со мной еще немного. Мне так больно. Я так устал. Будь со мной. Будь. Это заклинание. Будь.
Позволь мне остаться с тобой.
Моя рука сползает вниз, к твоему ремню.
— Нет, — останавливаешь, сплетаешь пальцы, голос нетвердый, ты слишком глубоко дышишь для того, кто не хочет подобного. – Нет, — делаешь шаг от меня, опускаешь руки и отворачиваешься.
— Нет.
Я становлюсь на ноги, не чувствуя земли.
Хриплю:
— Подлый.

Ты подлый ублюдок.
Больно — больно — больно — больно – опираюсь на стену, чувствую на спине твой взгляд.
Сначала сладко, а потом – горько.